Тем временем начальник политотдела «болтается», по его собственному выражению, в окопах. Разумеется, это вовсе не дело для начальника политотдела дивизии, хотя Отечественная война оставила нам немало примеров именно таких поступков армейских политработников высокого ранга.
Логинов преследует иную цель — главную цель любых учений — учить.
«Воюя» на передовой, полковник Логинов зорко следит за действиями замполитов, подает им творческий, не школьный пример.
Да, он отвечает за политработу во всей дивизии. И работа эта у начальника политотдела и ротного замполита, прямо скажем, разная. Но вот сейчас на этом конкретном участке то, что он делает, и есть живое руководство. Обучение подчиненных, проверка их в деле. Все это потом, на разборе, станет необходимым материалом. Да и политработники тоже пусть посмотрят на него в бою.
Хорошо знакомая бойцам грузная фигура начальника политотдела появляется в самых горячих точках боя. Да он и участвует в бою — стреляет из автомата, из пулемета. Однако главное его оружие — слово. Всюду, где он проходит, низко пригнувшись в неглубоких окопах, слышится смех, звучит шутка. Но это не легкий смех. Это смех уверенных в победе людей. Полковник Логинов поднимает им настроение двумя-тремя бесхитростными словами, точной фразой, остроумным замечанием.
— Ты что технику портишь? — говорит он ракетчику. — Второй танк у «южных» подбил! Прямо безобразие!
— Ну, даешь! — восклицает полковник, добравшись до бойца, который точным огнем не подпускает к своему добросовестно отрытому окопу атакующих. — Ты прямо как танк, оказавшийся без горючего, а потому используемый как неподвижная огневая точка.
— Товарищ полковник, — весело отзывается солдат, — у меня горючего тоже нет. А в войну, говорят, не только танкам полагалось.
— И тебе будет, — подмигивает полковник, — вот учения закончатся, таким чаем угощу!..
Он переползает в следующий окоп, где по указанию посредников разорвался снаряд и в живых остался лишь один пулеметчик. Начальник политотдела ложится рядом, подхватывает другой, оставленный «убитыми» пулемет.
— Давай, брат, кочевать начнем. Быстрее, быстрее. Пусть думают, что все целы, что нас тут целый полк.
Они беспрестанно меняли позицию, создавая у «противника» впечатление куда большей силы огня, нежели была она в действительности.
Атаки стали ослабевать, и тут посредник — молодой майор, не обращая внимания на высокое звание «пулеметчика», сообщил, что боец тяжело ранен. Ранение требует немедленной эвакуации в тыл. Одновременно усилился нажим атакующих, и полковник Логинов, теперь оставшийся один, едва успевал огнем из пулемета отбивать «южных».
Вероятно, ситуация была предусмотрена в плане учений — оставить в окопе двух бойцов, дать вводную о тяжелом ранении одного из них. Как поведет себя второй? Только то, что вторым бойцом окажется начальник политотдела дивизии, план предусмотреть не мог. Но план-то есть план, и добросовестный майор-посредник дал вводную.
Полковник Логинов даже не обернулся. Он продолжал отбивать яростные атаки «противника», пока и сам не оказался среди «тяжелораненых», после этого, удобно примостившись на дне окопа, с удовольствием закурил сигарету.
Наконец появился другой посредник — подполковник — и сообщил, что атака отбита. На какое-то время наступил перерыв.
И снова начальник политотдела собрал вокруг себя всех «убитых» и оставшихся в живых. Завязалась беседа.
— Идет бой. В окопе нас двое. Товарища тяжело ранило. Его надо срочно в тыл, иначе конец ему. Но могу я оставить позицию? Не могу. И болит душа за товарища. А я дальше воюю, огонь веду по врагу. Так правильно я поступаю или нет? — обратился Логинов к солдатам.
Все молчали. Полковник внимательно оглядывал солдат, читал на их лицах противоречивые чувства.
— Ну? Вот ты, сержант, как считаешь, правильно я сделал?
— Правильно, — неуверенно сказал сержант.
— Почему?
Сержант помялся. В глазах его вспыхнул лукавый огонек.
— Так товарищ гвардии полковник — начальник политотдела всегда правильно поступает!
Раздался взрыв смеха. Логинов широко улыбнулся, погрозил сержанту пальцем:
— Ох, хитер, сержант. А коли, наоборот, посредник сказал бы, меня ранили, а тот целехонек. — И он кивнул в сторону «тяжелораненого». — Тогда как?
— Тогда надо в тыл выносить, — уже уверенно, улыбаясь, бодро доложил боец, — начальника-то политотдела наверняка надо эвакуировать.
Снова раздался смех.