— У рыбок, у кого, что ты, не понимаешь? — Логинов искренне огорчался позднему времени. — Ну да ладно, что теперь делать!
Водитель Коля, толстый и щекастый, сам ни разу в жизни не поймавший ни одной плотвички (что не мешало ему по возвращении хвастаться немыслимым уловом), был зато великий мастак «по обеспечению тылов». Отогнав машину в тень, он тут же принялся за дело: опустил пиво в холодную воду, подготовил место для костра и набрал хвороста, сучьев, щепок, неизвестно откуда взявшейся сухой травы. Пристроил на рогалинах котелок с водой, стал «накрывать на стол», разложив под деревьями нейлоновую скатерть.
— Обожает рыбалку, — подмигнул в его сторону Логинов, — для него рыбалка — это, значит, порубать ушку, рыбку жареную, ну и все сопровождающее. Одно огорчение — пиво пить нельзя, за рулем. Видал? Нам еще ловить и ловить, а он уже стол накрыл.
Расставили удочки. Логинов долго колдовал, насаживая наживку, регулируя поплавки, выправляя лески, ковыряясь с крючками.
Наконец все было готово, и началось ожидание. Вдруг в какой-то момент Логинов, молниеносно подняв свое грузное тело, бросился к одной из удочек и быстрым движением выдернул леску из воды. На конце ее, сверкая на солнце серебристой чешуей, отчаянно трепыхалась рыбешка, по размерам далекая от кита — так, мелочишка. Логинов сбросил добычу на кусок брезента, насадил наживку и ловким мощным движением вновь закинул удочку. Раза два Илья Сергеевич тоже попытался принять участие в «операции», как он выразился. Заметив, что поплавок начинает трепыхаться, он вытащил удочку и, к удивлению своему, ничего не обнаружил. Приглядевшись, убедился в том, что поплавки все время слегка трепыхаются. Различить же, когда они трепыхаются по делу, а когда просто так, чтоб его поддразнить, он не мог.
Рыбалка, как спорт, как хобби, как занятие, что ли, честно говоря, Илью Сергеевича разочаровала. Но он, конечно, поостерегся признаться в этом своему другу.
Однако, если сама добыча рыбы и оставила его равнодушным, он оценил другую сторону рыбалки — бесконечную прелесть общения с природой.
В наше время, размышлял он, лежа под деревьями и устремив задумчивый взгляд к слегка раскачивавшимся под ветром верхушкам осин, люди стали воспринимать природу уж слишком утилитарно — как добыть нефть и уголь, как использовать богатства океана, как приспособить ветер и солнце для отопления, реки для электроэнергии, поля для посева, леса для заготовок древесины. А ведь все эти леса, поля, реки, океаны и существуют для того, чтобы просто любоваться ими, просто смотреть и наслаждаться увиденным, чтобы вдыхать аромат цветов, соленых ветров, девственных горных снегов, чтобы слушать, как сейчас, шелест ветра в листве, шум прибоя, пение соловья и горький крик журавлей.
Хорошо бродить по грозной тайге, гулять по цветочным лугам, лениво грести на реке не для того, чтобы обнаружить месторождение, стрелять в уток, ставить сети или даже искать женьшень. Нет. Просто бродить, плыть, лежать и наслаждаться тем, что вообще они есть все эти чудеса: деревья и цветы, вода и горы, и радоваться ежеминутной радостью, что можно на них смотреть, трогать их, вдыхать. И испытывать ко всему этому, к своей земле острую благодарность за то, что она есть и есть ты и, пока жив, можешь всем этим наслаждаться. А что все это будет всегда, а твой путь по земле бесконечно короток в сравнении с веками, ну так что ж, так уж, значит, суждено, и радость твоя оттого не должна становиться меньше.
Он вдруг вспомнил грустный романс из веселого фильма:
Справедливо!
Он слегка прикрыл веки, и теперь за трепещущей блестящей рамкой переливались перед его глазами зеленые, голубые, белые, коричневые краски, что-то рассекало воздух, яркое и большое. Но он открывал глаза, и оказывалось, что это всего лишь красно-желтый маленький жучок, или пестрая всех цветов бабочка, или прозрачнокрылая стрекоза.
Вверху, где-то очень высоко, неторопливо и ласково колыхались ветки и уходило за ними в бесконечность голубое теплое небо…
Он был счастлив. Он любит Зою, у них чудесные дети, им чудесно живется вчетвером — дружно, весело. И как много таких же счастливых, прекрасных лет впереди. (Зое оставалось жить совсем немного…)
Как важно оберегать все прекрасное на земле. Как невероятно важно охранять природу, размышлял Чайковский. И не штрафами, заповедниками, оградами, лесничими и рыбнадзором. Нет, это все тоже нужно, полезно. Но это частности. От войны ее нужно охранять! Так же, как людей. От полного чудовищного уничтожения.