В тот день Римма почерпнула многое о деревне из ее монологов, и полученная информация сыграла в ее расследовании важную, если не решающую роль.
Только раз или два она отвлеклась, задумавшись под журчащиий говорок хозяйки о собственных проблемах, из-за которых на душе у нее скребла целая армия кошек. Горечь, оставшуюся от коварства Синицына и от ее собственного предательства, не способен был перебить даже самый сладкий чай ….
Вера Ильинична что-то настойчиво спрашивала у нее. А Римма возмущенно восклицала про себя: «Да кем он возмнил себя, этот чертов Синицын?!» Она понимала, что после всего, уже не обязана питать к Лешке ни любовных, ни дружеских чувств, и все-таки, по отношению к этому парню в ее сердце по-прежнему теплилось нечто такое, чего она не способна была до конца изгнать. Пожалуй, в основе этого чувства лежала благодарность.
Римма надкусила хрустящее хозяйкино печенье. Оно и впрямь оказалось восхитительным , Вера Ильинична не зря им хвасталась.
Вот только слова старушки не долетали до ее сознания, и она сдела усилие воли, чтоб хоть повехностно внкнуть в их смысл.. Напрочь позабытый было в угаре грешных любовных утех Роман снова выдвинулся на передний план в виде реальной , осязаемой фигуры. Римма сознавала,что если бы муж прознал об ее «горячем эпизоде» с чужим мужчиной, гордиться своим поступком ей бы точно не пришлось. Так что Вера Ильинична с ее приглашением на чай , действительно, подвернулась ей в нужное время и в нужном месте ,поэтому следовало проявить к ней ответное уважение !
- Вот, что я тебе хочу тебе сказать, - услышала вдруг Римма,- А купи-ка ты у меня вишен для твоего сыночка! Витамины ему не помешают, при городской-то жизни. А урожай вишен в нынешнем году выдался хороший, так что дорого я не возьму. Ягоды у меня все как на подбор – сочные, сладкие и крупные! Сейчас попробовать дам!
С этими словами старушка распахнула холодильник и выставила перед гостьей на стол миску, с горкой наполненную свежими вишнями, и впрямь имевшими весьма аппетитный вид.
С благодарнойулыбкой Римма положила одну налитую соком ягоду в рот.
Вера Ильинична наблюдала за ней, ожидая результатов дегустации.
- Замечательные вишни! - вынесла Римма вердикт,-Очень вкусные!. Я , пожалуй, возьму у вас парочку ведер.
Вера Ильинична радостно подхватилась с табуретки.
- Больше бери! Бери три! Я тебе их насыплю и сама помогу отнести !
- А вы справитесь? –усомнилась Римма, окидывая взглядом тщедушную фигурку Веры Ильиничны.
Да я , милая, и потяжелее грузы таскаю каждый день, не смотри, что старуха! ..Десять литров возьмешь, дороворились?!
Теперь будущее Риммино «алиби» складывалось даже слишком гладко. Представив , как она появляется на даче Платоновых с покупками и в компании Веры Ильничны, Римма окончательно уверилась в том, что ей удастся без последствий вывернуться из ситуации, в которую она сама же, по собственной слабости, угодила .
Настало время успокоиться , перевести дух, и поверить в прощение, обещанное Свыше…
Для себя Римма твердо решила , что с Лешкой Синицыным покончено. Да , она оступилась, но ведь у нее в перспективе остается маленький сын, которого ей с мужем предстоит сообща поднимать на ноги. Да, в ее семье возник проблемный период, но подобное случается со всеми! Главное , на что следует в жизни опираться, – на прочную, устоявшуюся с годами связь.
А Алексей , этот маленький , привлекательный музыкант с лисьей физиономией - не более,чем случайность, солнечное затмение или мимолетное дуновение жаркого ветра в холодную ночь. Он ее, Римму, поймет, когда сам повзрослеет.
Римма с Верой Ильиничной мирно вышли на улицу с ведрами в руках. Поверх вишен лежал еще и букет пионов, который Вера Ильинична, подчинившись движению души,
презентовала своей новой подруге. Сладкий аромат цветов окутывал обеих женщин, словно облако дорогих духов…Римме суждено было надолго запомнить его, - так же, как и резко вспоровший уличную тишину пронзительный вопль, оглушивший их с соседкой ,едва они ступили за калитку.
Вера Ильинична присела от страха, при этом оба ее пластиковых ведра стукнулись об землю.
Следом за диким воплем со двора агронома Владлена Яковлевича вывалился на солнечную улицу и его источник - согбенная бесформенная фигура, в которой не с ходу можно было признать тетку Ванду, «гусиную мамашу».Она пошатывалась , ее мертвенно бледное лицо превратилось в перекошенную маску ужаса.Одной рукой Ванда цеплялась за забор, а второй размахивала, словно призывая людей к себе. Судя по всему, ей трудно было произнести какой-нибудь членораздельный звук, - из ее раззявленного рта неслись лишь истошные, похожие на сигнал сирены прерывистые крики.