- Так она испачканная была;?
-Да,…, --нехотя прошипел Насос- Может,потому ее и выбросили. То есть, мне подкинули. Пятен, конечно, было много…
- Что это были за пятна, Степан?!
Малахов со всхлипом втянул в себя воздух. Глаза его затуманились слезами… Разговор о таинственной куртке явно напомнил ему об его утерянном жилище…
- Не знаю…Но их много было,пятен.. На рукавах и еще вот здесь, на груди. Они кровью воняли. Но , ядрена корень, их же завсегда вывести можно, в магазинах, вон, тьма-тьмущая всякой химии …А Вадим куртку у меня силой забрал и выгнал, и еще сказал, что это за то, что я пристаю к людям с какой-то дрянью. Да ты сама у него спроси.
хххххххххххххххххххххххххх
- Да что за бред! Чтобы я отнимал у Малахова одежду?! Да еще всю в крови?!...
Измотанный борьбой с последствиями пожара усебя во дворе, Вадим Платонов чувствовал себя ужасно: его тошнило, кружилась голова. Да еще боль от ожогов давала о себе знать. Она проступала в усталых глазах Вадима , когда он взирал на свою жену из-под уничтоженных огнем бровей.
- Что за историю втюхал тебе Насос?! Ей-богу, даже не могу решить, у кого тут белочка, у него или же у тебя!- не на шутку разошелся он, поставив этим точку на событиях того сумбурного дня.
Глава 14
Римма Лагутинская растянулась на покрывале , закинув за голову обнаженные руки. Она с удовольствием созерцала пышные ивы, которые свешивали свои ветви над берегом ручья, при этом, кончики их полоскались в воде чуть дальше от того места, где они с Максимом расположились позагорать. А уже шагов через пятьдесят русло серебрившегося на солнце водоема делало крутой поворот, к берегам, густо заросшим осокой. Там ручей расширялся , и его пологий берег , постепенно переходил в высокий склон, граничивший с лесом. Возможно, на чей-то взыскательный вкус, это был не ахти какой курорт, но Римма была по-настоящему очарована им. В это место она уже несколько раз приходила вместе с сыном в поисках отдыха от страстей, бурливших в доме Платоновых в те дни. Римма просто бежала от негтива, на который все равно никак не могла повлиять. Когда она чувствовала, что разговоров на повышенных тонах в дом ее сестры и зятя для нее уже предостаточно, то брала с собой Максима и отправлялась на этот берег ручья, пленивший ее душу как своим спокойствием, так и уединенностью.
Густая трава, на которую Римма небрежно бросила покрывало, пружинила под ее весом, как матрац.Сквозь ветви ивы, на которые она рассеяно сморела через темные очки, виднелись контуры массивного бетонного моста, заросшего зеленым мхом до такой степени, что он напоминал некое сказочное сооружение.
А над всем этим царила Тишина….Для Риммы она была самым главным из того, что здесь присутствовало. Тишина тотальная, звонкая, девственная! Как бальзам на душу после всех этих выматыыающих нервы, высасывающих кровь обсуждений, что крутились исключительно вокруг темы вымогательства со стороны Степки Малахова и жадного председателя Никифорова. Ольга с Вадимом и вправду собрали для Насоса в деревне немаленькую денежную сумму, но вероломный пьяница все равно подал на них заявление в суд. С того момента в особняке Платоновых и установилась токсичная ,нездоровая атмосфера.
Поэтому Тишина казалась Римме необходимой, как воздух! Здесь, у ручья, она всегда была рядом. И никуда не пропадала даже, когда они с Максимом разговаривали, или смеялись , или плескались в теплой, словно подогретое молоко, воде.
В данный момент Максим , стоя по колено в ручье , в полуметре от скользкого, травяного берега , увлеченно играл с водяными жуками , а Римма приглядывала за ним .
Как хорошо, что Вадик не только показал Римме этот живописный уголок, но и настоял на ее с Максом ежедневных походах сюда. Непонятно почему это место не пользовалось особой популярностью у местных; вот и сейчас оно было бы пустынным, если бы не крошечная фигурка рыбака с удочкой на мосту. Но даже и этот человек был частью Тишины, ее иддилического пейзажа: ведь с момента, как Римма его впервые заметила, он всего лишь несколько раз поменял позу.
- Вот когда приходится пожалеть о том, что ты – не художница и не можешь всего этого запечатлеть, - произнесла Римма с чувством, глядя на него.
Максим в ручье встрепенулся от звука ее голоса:
- Что ты сказала, мамочка?!
- Да это я так, - улыбнулась Римма ребенку, - Просто… размышляю вслух.
-О чем ? – допытывался сын.
Римма ответила без запинки, слова вытекали у нее легко, в такт неспешному журчанию воды в ручье:
- Да о том, что я не хочу возвращаться в Минск. И, наверное, о том, что хотела бы поселиться тут навечно. В смысле, на берегу вот этого ручья…