Просеменив в направлении Риммы и Лешки , девушка остановилась, замерев на месте, словно испуганная лань. Ее потрескавшиеся губы подрагивали, огненно-рыжую шевелюру, стянутую на лбу банданой, развевал ветер.
И воздух, словно бритвой, разрезал ее пронзительный крик:
- Зачем вы сюда явились?! Разве вас кто-нибудь звал?!
Взгляд ее неестественно блестящих глаз просверлил Римму насквозь, затем переметнулся к Лешке. В следующее же мгновение девушка неистово топнула ногой. Лицо ее исказил гнев.
- Это ты! Я же велела тебе не показываться здесь больше!.
В какой –то момент Римме подумалось, что девушка вот-вот ринется на них, но вместо этого та продолжала стоять на месте ,лишь испепеляя их гневным взглядом. Обоняние Риммы уже ощутимо страдало от ее вони, такой плотной, что от нее тянуло на тошноту. Внезапно лицо кришнаитки, которое , вероятно, и в свои лучшие времена не блистало красотой, как будто сжалось в кулачок. Ее зеленые глаза исполнились боли.
Она заломила руки:
- Уходите,…Прошу вас! Если они застанут вас здесь, то у меня будут ОЧЕНЬ большие неприятности!
Последняя фраза уже больше походила на вопль раненного животного, чем на человеческую речь. И это так потрясло Римму, что она в импульсивном порыве попыталась взять девушке за руку.
- Вам кто-то угрожает?!Скажите, кто!...
Рыжеволосая отпрянула, с неожиданной ловкостью увернувшись от Римминого прикосновения.
- Кто угрожает?!– прошипела она, передразнивая Лагутинскую, -- Да вы, вот кто! Все мои неприятности - из-за вас!
Первая же попытка контакта привела в тупик… И тут вперед выступил Синицын.
- Тебя Оксаной зовут, – сказал он мягко, - А я – Алексей, помнишь меня? Не может быть, чтобы ты забыла! Я только позавчера наведывался к вам в общину, мы с тобой познакомились, а потом очень даже мило пообщались. Я решил, что мы теперь с тобой – друзья , вот и сегодня пришел встретиться. Пришел к другу... Не понимаю, что тебя так расстроило, но если ты больше не хочешь меня видеть, то мы с Риммой сейчас уйдем. Тебе совершенно незачем нас бояться и в чем-то обвинять.
Девушка как-то по-детски утерла нос грязным рукавом.
- Я не тебя боюсь, - отозвалась она, уже чуть поспокойней, -А ИХ! Они говорят , что нам не нужны новые адепты! Не нужны и все! Зачем же ты опять здесь появился?! В прошлый раз я получила та-акой нагоняй за то, что просто разговаривала с тобой!
Вот это уже кое-что проясняло. У Риммы начало складываться более определенное представление о местной религиозной общине. Она осторожно, чтобы опять не зацепить чувства кришнаитки, поинтноесовалсь:
- Ваш гуру… запрещает вам контактировать с посторонними?
- Гуру! – покосившись на нее, фыркнула девушка, - Он требует, чтобы мы называли его Володей. Никаких других обращений! Все, пожалуйста, больше не надо вопросов, просто уходите! Вы же не представляете, как жутко Володя разозлится, если узнает, что вы здесь были! А злость сорвет на мне! Такое уже случалось!
- Но, Оксана, ведь его сейчас нет дома,- возразил Синицын, - Он никогда и не узнает о том, что в его отсутствие кто-то побывал у вас в гостях. Ведь твой товарищ, который сидит на галерее, надеюсь, не проболтается об этом?!
И тут девушка его огорошила:
- Нет, но Он узнает! Он всегда обо всем узнает, что бы мы не делали! У него чутье!…
Синицын послал Римме выразительный взгляд, в котором читалось : «Ну что я тебе говорил?!»
Действительно, собирательный портрет этой кришнаитской общины, вырисовывавшийся из сказанного Оксаной, не внушал к себе симпатий. Более того, он заставил Римму занервничать.
- Простите, если мы вас чем-нибудь расстроили, - с обратилась она к Оксане, - Мы сейчас уйдем…
Та лишь кивнула, пряча от гостей глаза.
Римма взяла Синицына под руку и, невзирая на некоторое сопротивление своего компаньона, потянула его за собой. В живописном месте, которое украшал собой экзотический кришнаитский особняк, роилось еще много вопросов, но увы, они с Лешкой явились в неподходящее время, для того, чтобы их задать их да еще и надеяться услышать адекватные ответы.
Отступая, в направлении леса, Римма мимоходом заметила как вторая «ожившая статуя»на галереи особняка, представлявшая собой худенького юношу с огромнми синими кругами вокруг глаз, предприняла неуклюжую попытку привстать с плетеного кресла.. Взгляд Риммы, скользнувший по лицу молодого человека, напоролся на выражение такого глобального, вселенского равнодушия, которое ей еще никогда не приходилось видеть. Ей даже пришло в голову, что этот второй кришнаит- кататоник. Что он способен смотреть и слушать, - и возможно, со своего насеста на галерее впитал в себя все до последнего слова из сцены препирательства между своей подругой и двумя пришлыми.чужаками. Но вот дать на это реакцию он не мог. Ибо с ним, так же, как и с Оксаной, что-то было не в порядке.