Несмотря на поздний час буфет был переполнен. Голоса пассажиров, ожидавших вылета, пилотов и сотрудников аэропорта сливались в ровный нескончаемый шум, к которому присоединялся привычный гул за стеной. Через большое окно можно было увидеть взлетное поле с разноцветными огоньками на нем, силуэты самолетов, вокруг которых разъезжали автомобили вспомогательной службы. Вот промелькнула приземистая двухмоторная машина, разворачиваясь на стоянку, вот проехала мимо тележка с запасными аккумуляторами. Аэропорт жил своей обычной, ни на минуту не утихающей жизнью. Все это было настолько обыденно и знакомо, что даже чуть-чуть наводило скуку. Диспетчер вздохнул, вытер салфеткой губы и отправился к себе.
— Иди, подкрепись, — кивнул он студенту, прикорнувшему на диванчике. — Иди, пока не закрыли.
Оставшись в одиночестве, он привычно оглядел приборы и уселся в свое кресло за пультом. Экран локатора был чист, ничто не говорило об изменении обстановки, но тем не менее что-то было не так. И это что-то произошло за время его отсутствия. Диспетчер выключил внутреннее освещение и повернулся к окну. Теперь большая часть взлетного поля была перед ним, как на ладони. Так и есть, чертыхнулся он, схема расстановки самолетов нарушена! На рулежной полосе, под углом к ней, стоял самолет. Его было трудно разглядеть, эта часть поля освещена плохо, но то обстоятельство, что при выруливании он станет мешать другим, было несомненным. Закипая от досады на практиканта, проспавшего самовольную рулежку на поле, диспетчер передвинул рычажок переговорного устройства и строго спросил:
— Эй, кто там вылез без спроса на полосу?! Что вам, места на стоянках мало?! Борт на подходе, а вы там карусель устроили…
— Так это не мы, Никитич… — растерянно произнес молодой голос. — Мы еще и двигателей не запускали…
Диспетчер отключился и, выругавшись вполголоса потянулся к планшету-схеме с налепленными на нее силуэтами самолетиков. Краем глаза он заметил, как отворилась дверь, и уже открыл было рот, чтобы отчитать незадачливого напарника, но, повернув голову, опешил. Перед ним стоял высокий незнакомый человек в кожаной куртке и летной фуражке на голове. Одет он был в хромовые сапоги и галифе непривычного покроя. На широком ремне висела расстегнутая кобура пистолета.
С полминуты они прощупывали друг друга взглядами, причем диспетчеру подумалось, что этих горящих пронзительных глаз, того вдохновенного и целеустремленного, что таилось в них, он уже не забудет никогда. Наконец, незнакомец шагнул ближе.
— Капитан Сурцов, — представился он, козырнув. — Прошу вас обеспечить 312-й всем необходимым.
Диспетчер с изумлением смотрел на него.
— Черт-те знает что! — наконец воскликнул он, бросая планшет на пульт. — Вы откуда, товарищ? Как вы сюда попали? Сюда нельзя посторонним…
— Прошу прощения, — грубовато перебил Сурцов. — Мне сказали, что вы здесь главный. Да мне, собственно, некогда, я тороплюсь. Заправьте мою машину, и расстанемся по-хорошему… Ну, давайте, давайте, меня ждут там.
Диспетчер покосился на кобуру, которую Сурцов, словно невзначай, передвинул на живот, и раздраженно сказал:
— Ничем не могу помочь, товарищ. Вы же видите, сколько у меня дел. И все срочные. И потом у нас не частная лавочка, чтобы обслуживать посторонних шоферов. Вы, наверное, из вневедомственной охраны? Вот и обращайтесь туда… Вы свободны, я вас больше не задерживаю.
Сурцов, не мигая, смотрел на него. Этот пристальный обжигающий взгляд выводил диспетчера из себя. Этот человек, ворвавшийся к нему, ведет себя так, как будто ему чем-то обязаны! Нет, это просто нахальство, неужели он не понимает?
— Послушайте-ка, — не выдержал диспетчер, когда молчание стало невыносимым. — Вы что, не понимаете моих слов? Я же вам ясно сказал: здесь вам делать нечего. Вы же видите: человек работает. Работает! А не шляется, как некоторые, по диспетчерским, куда посторонним и вход-то запрещен!.. Ну что еще?
Сурцов не шевелился. Он по-прежнему пристально смотрел на диспетчера, но теперь в его взгляде появилось что-то яростное. Рука сжимала край стола так, что пальцы побелели.
— Вы отказываетесь заправить мою машину… — голос Сурцова срывался; воротник, казалось, душил его, и он с силой рванул воротник, — Вы знаете, как это называется? Это саботаж, и я… Как ваша фамилия?
— Что?! — диспетчер побагровел.
— Я спрашиваю, как ваша фамилия? — резко повторил Сурцов. — Чтобы знать, какую сволочь пускаю в расход!..
Совсем близко от своего лица диспетчер увидел дуло пистолета. На мгновение ему показалось, что он сходит с ума. Происходящее было настолько, невероятно, что совершенно не укладывалось в голове. Снится мне, что ли, все это? — подумал он и заморгал, пытаясь стряхнуть наваждение.