– Что случилось? – спрашивает Изобель, сидящая в кресле возле потухшего камина.
Она поспешно прячет в карман плетение, над которым трудилась до его прихода, с раздражением осознавая, что все придется переплетать заново, поскольку ее отвлекли. Для нее по-прежнему самое сложное – сосредоточиться.
Отложив плетение до лучших времен, она следит, как Марко проходит через комнату и останавливается возле книжного шкафа.
– Я знаю, кто мой соперник, – говорит Марко, снимая с полок кипы книг.
Часть он сваливает грудой на столах, другие ставит небрежными стопками на полу. Оставшиеся на полках книги заваливаются набок, а несколько томов даже падают, но Марко не обращает на это никакого внимания.
– Это та японка, которая так тебя заинтересовала? – спрашивает Изобель, наблюдая, как безупречный порядок Марко сменяется полнейшим хаосом.
В его квартире у каждой вещи свое место, и устроенный им переполох вызывает у нее беспокойство.
– Нет, – отвечает Марко, перелистывая страницы. – Это дочь Просперо.
Изобель поднимает фиалку в горшке, сбитую книгами при падении, и ставит обратно на полку.
– Просперо? – переспрашивает она. – Волшебник, которого ты видел в Париже?
Марко кивает.
– Не знала, что у него есть дочь, – замечает она.
– Для меня это тоже оказалось новостью, – бормочет Марко, откладывая одну книгу и раскрывая другую. – Чандреш только что нанял ее для цирка. Иллюзионисткой.
– Вот как?
Марко оставляет ее восклицание без ответа, и Изобель продолжает:
– Стало быть, она будет делать то же, что и ее отец: выдавать истинное волшебство за фокусы и трюки. Она делала что-то подобное на просмотре?
– Делала, – отвечает Марко, не поднимая головы от книги.
– Видимо, у нее хорошо получилось.
– Слишком хорошо, – говорит Марко, вытаскивая книги с очередной полки и раскладывая их по столу.
Фиалка вновь становится невинной жертвой его торопливых движений.
– Возможно, это будет куда сложнее, чем я думал, – бубнит он себе под нос.
Стопка блокнотов валится со стола на пол, и шорох страниц напоминает шелест крыльев.
Изобель вновь поднимает цветок и ставит его возле другой стены:
– Она знает, кто ты?
– Не думаю, – отвечает Марко.
– Значит ли это, что цирк – часть испытания? – не унимается Изобель.
Марко на мгновение перестает листать страницы и поднимает на нее глаза.
– Наверняка, – говорит он и снова утыкается в книгу. – Видимо, для этого меня отправили работать на Чандреша. Чтобы я изначально был в деле. Цирк – арена для нашего состязания.
– Это хорошо? – спрашивает Изобель, но Марко, сосредоточенный на своих записях, не отвечает.
Левой рукой он теребит правую манжету. По ней растеклось чернильное пятно.
– Она изменила ткань, – бормочет он себе под нос. – Как она смогла изменить ткань?
Изобель перекладывает просмотренную им стопку книг на стол, где лежит ее марсельская колода. Она бросает взгляд на Марко, но он с головой ушел в чтение. Изобель молча начинает раскладывать карты на столе.
Глядя на Марко, она вытягивает одну из них и, перевернув лицом вверх, опускает глаза, чтобы посмотреть, что скажут карты.
На карте изображены две женщины и мужчина между ними, над их головами целится из лука херувим. L’Amoureux. Любовники.
– Она красивая? – спрашивает Изобель.
Марко молчит.
Она вытягивает другую карту и кладет поверх первой. La Maison Dieu.
При виде человека, падающего с рушащейся башни, по ее лицу пробегает тень. Она возвращает обе карты к остальным и собирает колоду со стола.
– Она могущественнее тебя? – вновь спрашивает она.
И вновь Марко не удостаивает ее ответом, перелистывая страницы блокнота.
На протяжении долгих лет он считал себя в достаточной степени готовым к состязанию. Испытывая свое мастерство на Изобель, он уверовал в собственное превосходство, шлифуя детали иллюзий до такой степени, что даже она, при всей своей осведомленности, не могла подчас определить, где начинается реальность.
Но встреча с соперником повергла его в растерянность и смятение, заставив по-иному взглянуть на предстоящий поединок.
Ему всегда казалось, что, когда придет время, он будет знать, что делать.
Он даже тешил себя надеждой, что это время не придет вовсе, что обещанное состязание было всего лишь уловкой, чтобы заставить его учиться, и ничем более.
– То есть состязание начнется с открытием цирка? – продолжает допытываться Изобель.
Марко успел почти забыть о ее присутствии.