Я хотел произнести свое имя в ответ на знакомство, но блондинка перебила меня, сказав:
- Вы что-то хотели?
- Естественно, - сказал я, продолжая стоять. - Хотел спросить: вы по телефону узнали, что нас неделю уже нет?
- Да, а что? - покосилась на меня молодая мать, скрестив руки на груди, словно замерзла. - Откуда вам это вообще известно, молодой человек? - я покосился на нее и решил выйти из воды сухим, сказав:
- Я стал невольным очевидцем вашего диалога, поэтому - не обессудьте! - оправдался я улыбаясь и поторопился выйти из купе. В дверном проеме меня застал крупный высокий блондин. Он оценивающе посмотрел на меня и презрительно фыркнул. Я хотел выйти, но парень меня не пропускал, словно был накаченным головорезом, которых ставят на входе ночных клубов на фэйс-контроле.
- Кто это? - спросил он у матери-блондинки, которая по-видимому была его женой. Она пожала худыми плечами и сказала:
- Не знаю, милый, но этот человек спрашивал про наши телефоны, - неумело пояснила девушка.
- Что ты хотел знать о наших телефонах? - грубо спросил блондин, играя скулами.
- Да нет же! - раскатисто произнесла Валя, не дав мне вымолвить и слова. - Он хотел знать, откуда нам известно, что нас уже неделю ждут там... - последнее слово она произнесла так отрешенно, будто прежний мир, в котором мы жили, работали, дружили, учились, как-будто этот мир был за гранью понимания.
- И мы сказали, что нам известно это после звонка близким, вот. - Торопливо закончила, милая с виду, шатенка. Блондин нагло и неучтиво начал заходить в купе, вместо того, чтобы пропустить меня, стоявшего у выхода. Я пригнулся и присел на койку Вали, пропуская громилу в белой футболке, с надписью: "I will not fuck you, until you love me!". Я давно вырос уже из того возраста, чтобы носить футболки с такими легкомысленными надписями, - подумал я, выходя из купе, после того, как блондин зашел и присел около сумки со спящим ребенком. Громила сунул свои налитые "железом" пальцы в сумку, пытаясь достать малыша, но без сигнализации не обошлось - малыш заплакал и начал звонко кричать на весь вагон, не довольствуясь нарушением его покоя.
- Чего смотришь, недотепа?! - посмотрел на меня исподлобья блондин, укачивая на руках орущего малютку. - Не видишь, из-за тебя доченька пришла в ярость.
- Не посмею задерживаться, - сказал я и ушел. Вспомнив о проводнице, я осознал, что ее нигде не было видно уже продолжительное время, и решил зайти к ней в кабинку. Я потянулся к дверной ручке, но меня остановил кто-то, положив руку мне на плече, и обернувшись увидел Машу.
- Ну что? - первым делом спросил я. Маша отрицательно покачала головой и сказала:
- В локомотив я так и не смогла пройти. А проводники первого и второго вагона ничего не знают! - в ее голосе звучала раздражительность, которая пропитала весь поезд из-за неизвестности и безнадежности ситуации. Я смотрел, как Маша в попытках словить связь копается в телефоне, то заходя в сообщения, то заглядывая в социальные странички, но в телефоне везде было глухо, а связь так и не появилась с того раза, как Маша поговорила с мамой.
- Сейчас мы все узнаем у нашей проводницы! - опомнился я и вновь потянулся к дверной ручке. Открыв двери, я было подумал, что проводница спит. Она сидела в своем кресле, ее голова была запрокинута назад с широко раскрытым ртом, руки свисали вдоль кресла, а ноги были выпрямлены под стол. Ночник на стене ярко освещал беспорядок, который творился на столе: разбросанные бумаги, потекшая ручка, кроссворды, открытая страница какой-то книги, чашка с остывшим чаем, и все это "великолепие" помещалось на одном письменном столе. Я скривился, представив свое рабочее место в таком же состоянии и решил разбудить проводницу.
- Думаешь, она спит? - спросила Маша, как только я потянулся рукой к женщине.
- Надеюсь, - полушепотом сказал я, подергал за плечо проводницу, а она скатилась под стол, словно тряпичная кукла, опрокинув кресло. Маша, охнув и прикрыв ладонью рот, начала отходить назад, будто пыталась отдалиться как можно дальше от смертельных уз. Я же сначала смотрел на Машу вопросительным взглядом, затем быстренько взял себя в руки (ведь не надо надеяться на кого-то еще, кроме самого себя) и посмотрел на тело проводницы, которая отдала концы по непонятным мне причинам.
- Ты слышишь какой-нибудь посторонний запах? - спросил я скорее самого себя, но, к моему удивлению, Маша смогла ответить:
- Кроме запаха алкоголя?
- Да.
Маша слегка успокоилась и приблизилась к столу. Она взяла темноватую жидкость в чашке и принюхалась.
- Валерьянка, блин! Сколько же она ее сюда нацедила, капель триста?! - скривившись, говорила Маша. - Ненавижу валерьянку, особенно в таких количествах!