— Тогда сегодня нужно отметить мои успехи, — предложил я, и Играт довольно кивнул.
— Согласен, вино ведь нужно допить, иначе зачем мне завтра ехать?
Вечер мы провели за душевным разговорами под бокал игристого. Играт, вдоволь пригубив, разразился байками про свое солдатское прошлое. Он рассказывал, как нелегко ему пришлось в годы кадетства, и как он провел молодость во время войны с магами. Как оказалось, после практически полного уничтожения ночных эльфов, маги стали занимать очень высокое положение в обществе. Короли признали их силу и допустили до высоких званий и чинов, однако какой-то момент заклинателям показалось мало, и они устроили переворот. Война выдалась длительной и изнуряющей, продлившись около десяти лет. Поначалу человечество с треском проигрывало, не в силах ничего противопоставить могущественной магии. К великому счастью для людей, была основана Академия, которая начала производить всевозможные артефакты, а следом появились и охотники на магов — элитные воины, вооружённые магическим оружием, дополнявшее боевые навыки. Мана на усиление больше не требовалась, что сыграло ключевую роль в войне. Сейчас маги почти исчезли: элитные бойцы превратились в авантюристов, которые выискивают остатки бывшей угрозы и уничтожают её за вознаграждение. Академия же заняла пустующее место на троне императора, который объединил королевства после войны. Режим сменился, власть поменялась, и Играту не нашлось там место.
— Грустная история, — пробубнел я в пьяном забвении, допивая уже далеко не первую кружку.
— Да ладно, всякое случается, — отмахнулся мой собутыльник, — мне и так неплохо: как-то спокойнее, да и дёргают реже.
— Получается, магов уже и не встретишь?
Играт почесал бороду, залпом выпил полкружки вина и прикурил трубку.
— Есть три магических класса и четыре боевых, — начал он, — вне закона лишь маги и призыватели, а друиды же служат лекарями и травниками...
— Четыре боевых?
— Воин, стрелок, разбойник, ну и твой — дуэлянт. Про последний я слышал, но ещё со времен войны с эльфами он стал невостребованным, и Бог его даже предлагать перестал.
Я задумался. Почему система не дала мне выбрать в классах, предоставив лишь однин, и то ушедший в забвение? Или это Вечный постарался?
— Ладно, — прервался свой пьяный бас охотник, — пора ложиться. Завтра мне предстоит долгая дорога и сложная работа.
Я согласился. Вино клонило меня в сон, и сопротивляться ему уже не было сил.
Утром я проснулся раньше Играта, что бывало нечасто. Солнце ещё не взошло, и я мог спокойно выйти на улицу, не надевая уже набившую оскомину шляпу и неудобный плащ.
Благодаря тому, что большая луна освещала всю, я видел даже мелких грызунов, шныряющих в траве от норки до норки. Тёплый ветер ласково щекотал лицо, и я невольно улыбнулся. Вполне возможно, что моё, мягко говоря, неудачное начало в этом мире переросло в спокойную жизнь. Мне даже нравится: живописный лес, уединение, товарищ, который обучает и помогает, красота!..
Вспомнив про Играта, я решил сделать другу приятное и подготовить коня к дальней дороге. Стойло было небольшое. Мой товарищ часто наводил там порядок, занимался животным и разделывал добычу в пристроенной мастерской. Я не раз ловил себя на мысли, что дом спроектирован очень аляписто. Стойло и мастерская явно были сооружены гораздо позже, но их расположение говорило о том, что работа над их строительством велась наспех без учета удобства расположения. Стойло было пристроено к задней стене дома и перекрывало одно из окон спальни. Мастерская в свою очередь располагалась прямо напротив, препятствуя свободному перемещению коня и преграждая животному выход. Сначала было необходимо открыть дверь, потом вывести парнокопытное в образовавшийся коридор, после чего закрыть дверь, и только так появлялась возможность выбраться из этого архитектурного ада. Из-за этого повозку приходилось бросать на открытом воздухе, что негативно сказывалось на ее состоянии. Брезент, которым мы накрывали ее во время непогоды, не особо спасал.
Ещё на подходе к стойлу я почувствовал едкий трупный смрад, идущий от мастерской. Это меня не удивило, ведь там хранятся остатки нашей добычи и сушатся снятые шкуры. С каждым шагом я замедлял ход. Что-то мне не нравилось в этом запахе. Не то, чтобы зловония разлагающихся трупов могли бы мне понравиться, но меня что-то настораживало...
"Проверь!"
Что?
"Проверь!" — мой второй голос начал сводить меня с ума, требуя проверить источник этой вони. Я решил утихомирить его и убедиться, что ничего криминального в мастерской нет.