Это на миг останавливает нас. Но мои руки начинают исследовать его тело: рывком срывают его рубашку, проводят пальцами по груди, спускаясь к плоскому животу, обводя кубики пресса.
Матиас запрокидывает голову назад, выпуская воздух сквозь стиснутые зубы.
- Стой.
Но я спускаюсь все ниже. Словно в дурмане расстегиваю ремень, когда мне, наконец, удается справиться с пуговицей на его джинсах, я расстегиваю молнию и чуть приспускаю их вниз.
- Arrête! Хватит. - Он перехватывает мои руки и, поднимаясь на ноги, тянет меня вверх.
Только теперь я решаюсь посмотреть ему в глаза. Они полны недоумения и раздражающего беспокойства. Опустив руки, я отступаю от него, пока не врезаюсь в стену.
- Что не так?
Он молчит, пока надевает рубашку, которая безнадежно испорчена из-за пары оторвавшихся по моей вине пуговиц.
Неужели Он прав? Неужели для мужчин я… испорчена?
Словно прочитав мои мысли, Матиас, неотрывно смотря на меня, подходит ко мне вплотную. Я закрываю глаза.
От страха?
Не знаю.
Я напрягаюсь, когда чувствую лёгкий поцелуй на лбу. Его руки аккуратно вытирают слезы на моих щеках. А затем он уходит.
И только тогда я осознала все свои действия. Сначала пришел стыд, но затем странное чувство, которое что-то сжигало внутри меня. И только когда я стала рисовать, словно впав в прострацию, оно постепенно угасло.
Я слышала голос Эммы, которая пыталась запихнуть в меня пищу. Забавно. Но своего тела не чувствовала, ощущение было такое, будто я смотрю на мир чужими глазами, причём с головокружительной высоты.
Если бы я знала, что случится дальше, то, как бы поступила?
Глава 19
Все началось с того, что Эмма минут двадцать уговаривала меня выбраться из постели. Встреча с владельцем нескольких галерей, который хочет организовать выставку моих картин на открытии еще одной галереи, состоится через два часа.
Эмма, как мое доверенное лицо, всегда подписывала договор без моего участия. Но не в этот раз.
- Ты сказала им, что я работаю инкогнито? – проворчала я, пытаясь отобрать у нее свое одеяло.
- Да, но заказчик требует личное присутствие художника.
- Черт. Тогда давай откажем им и все.
- Нет! Мисс Бэрроу, это предложение выгодно для нас. Наш гонорар в случае заключения сделки будет составлять около восьмидесяти тысяч долларов.
Удивленно присвистнув, я пытаюсь мысленно посчитать, сколько это одиночных заказов. Около десяти или одиннадцати.
- Они раскроют мою личность, – я попыталась привести последний аргумент, прекрасно осознавая, что положительного результата это не принесёт.
- Да, но они обещают, что вы будете контактировать лишь с несколькими людьми. В случае раскрытия вашей личности будет предусмотрен штраф в размере двухсот тысяч долларов.
И я медленно побрела в сторону ванной.
- Это значит «да»? – окрик Эммы был встречен хлопком двери.
Приемная была слишком «идеальной».
Белые стены, украшенные черно-белыми фотографиями людей.
Дорогие кресла, обтянутые белой кожей.
Несколько кадок с крупными экзотическими растениями.
Секретарша с идеальным каре в идеально белом деловом костюме, которая печатает со скоростью робота, сидя за столом замысловатой формы, изредка кидает любопытные взгляды в нашу сторону.
Ожидая, когда нас пригласят к генеральному директору компании, Эмма ходит туда-сюда, все больше привлекая к нам внимание и все больше раздражая меня.
- Здравствуйте. Прошу простить за долгое ожидание. Мисс Баркер готова вас принять. – Секретарь, появившийся из соседнего кабинета, с ослепительной улыбкой просит следовать за ним.
Открыв двери, мужчина пригласил нас внутрь.
Нет.
Черт возьми.
Женщина, опираясь бедром об огромный рабочий стол, смущенно перевела на нас взгляд. Рука, мягко обхватывающая ее талию, принадлежала никому иному, как Даррелу Ланфорду, мать его, Колдуэллу.
- Здравствуйте, мисс Уолтон и мисс…Лилит? – она, освободившись от оков мужчины, эффектной походкой направилась навстречу к нам.
И обняв моего агента, уже сделала шаг в мою сторону, когда Эмма предотвратила ее поползновения на мое личное пространство.
- Добрый день, мисс Баркер. – холодная деловая улыбка, появившаяся на лице Эммы, даже меня заставила поежиться.
Смятение на лице девушки тут же сменилось улыбкой. Она жестом пригласила нас сесть в кожаные кресла, и сама заняла кресло напротив.