Его взгляд отличается от всех. Но он наверняка уже слышал, что говорят обо мне люди. Многие сразу же с отвращением начинают рассматривать меня, словно прыщ на их чистом лице. Другие, в основном мужчины, кидают «сальные» взгляды. Впервые я услышала это слово у Лори, подруги матери. И только спустя время поняла его значение.
Тряхнув копной волос, я сконцентрировалась на рисунке. Теперь осталось разбавить его цветами. Взяв желтый и синий карандаши, я старательно раскрашиваю детали.
Как только Отец Гейб произносит заключительную речь, я медленно собираю вещи. И тут же замечаю светло-бежевое грязное пятно на своих старых джинсах.
Тут же сморщиваю нос.
Но, видя, как люди встают на ноги, устремляюсь к выходу. Как только я оказываюсь на улице, тут же сбегаю вниз по ступеням и, споткнувшись, падаю кубарем вниз.
Открыв глаза, я вижу облака, проплывающие в небе. Краем глаза вижу людей, которые обтекали меня, как вода в ручье обтекает камень.
Кое-как сажусь, шипя от боли. Увидев перед собой чью-то протянутую ладонь, я еще некоторое время смотрю на нее прежде, чем перевожу взгляд на хозяина. Тот мальчик.
- Ты в порядке?
Я рычу, как только вижу, что носок его дорогих кроссовок (все, что выглядит лучше моих потрепанных и дырявых – дорого) находится на моем альбоме. Осматриваюсь, пока в поле зрения снова не возникает рука с протянутыми карандашами.
- Извини. – Его мягкий тон заставляет насторожиться.
- Ты с кем-то поспорил? – щурясь, выплевываю я.
- Что? – непонимающее выражение его лица не сможет меня провести.
Обходя его по кругу, я продолжаю наседать:
- Саймон и Уолтер? – выпытываю я, обернувшись, в попытках найти этих двоих, прячущихся.
- Кто?
- Или придурок Мэтью?
- Я…я не понимаю тебя. – удивленно произносит он.
Разозлившись, я сжимаю карандаши и направляю их на него:
- Не смей больше смотреть на меня. Я запрещаю тебе… - говорю, пытаясь придумать что-то обидное. - Свинка!
Рыкнув, я разворачиваюсь и уверенной походкой удаляюсь, хотя чувствую, как коленки дрожат. Черт. Что я наделала?
Покраснев, я тут же перехожу на бег, наслаждаясь, как ветер охлаждает лицо.
В следующий раз я прихожу самая первая. Тишина в церкви успокаивает меня. Мне кажется, что я до сих пор слышу стоны, вижу их тела, переплетенные друг с другом. Закрыв глаза, я мотаю головой, словно в попытке вытряхнуть их из моей головы. Бесполезно, они словно грязь накладываются на мою кожу.
- Понедельник, наконец-то я смог тебя застать, – замираю, услышав радостный голос Отца Гейба.
- Ха, старик, я тоже рада тебя видеть, – произношу, одновременно плюхаясь на последнюю скамью.
Передо мной тут же возникает зеленое яблоко.
- Мы разыгрываем сценку из Библии? – язвлю я.
- Нет, просто я заметил, что голодные звуки твоего желудка в прошлый раз заглушили мою проповедь, – его рот расползается в улыбке, а затем он подкидывает фрукт в мою сторону.
Покраснев, я ловлю яблоко и с наслаждением вгрызаюсь в него. Сок течет по моему подбородку, но я не обращаю внимание на это. Со вчерашнего утра ничего не ела, живот начинало сводить от боли.
- Дитя, потише. Хруст, который исходит от тебя даже громче хруста моих костей, – слышу я дрожащий голос и, развернувшись, замечаю старушку, которая стоит в проеме дверей.
Я хочу тут же ответить, уже подготовив колкость, но вижу за ее спиной Свинку. Молниеносно теряю интерес ко всему, догрызаю яблоко и погружаюсь в рисование.
Но ощущаю чье-то присутствие возле себя. Поворачиваю голову и вижу Свинку, который улыбается мне, сверкая брекетами.
- Привет!
- Здорово, Железные челюсти.
Хм. Стараюсь унизить его, но, кажется, что он улыбается еще шире. Какой странный.
- Ты потрясающе рисуешь, - восторженно говорит он, указывая на альбом на моих коленях.
Я тут же закрываю его рукой и оборачиваюсь, стараясь найти тех, кто подослал его в попытке сблизиться со мной, а затем поиздеваться. Но возле нас на другом ряду сидит только та старушка, которая, улыбаясь, кидает на нас любопытные взгляды.
- Что я тебе говорила в прошлый раз? - спрашиваю я.
- Как тебя зовут?
- Не твое собачье…