Господин Клевен за несколько лет прибрал к рукам все деревни в округе, одну за другой: Росток, Хеллашё, Гриммайерде, Рюггаму и Брендеболь. Во всех этих деревнях живет много бондов с семьями, и все они теперь у него под началом. Все они барщинные помещика Клевена. Этот неведомый господин волен в животе и смерти всех этих людей. Под его началом живут они все на белом свете: крестьяне со своими домочадцами, мужчины и женщины, а с ними вся четвероногая скотина. Все эти живые существа, люди и животные, отмечены невидимым родовым знаком своего господина. Лошади господина Клевена! Волы господина Клевена! Овцы господина Клевена! Козы господина Клевена! Крестьяне господина Клевена! У скота и у людей одни владелец и хозяин. Сами по себе крестьяне господина Клевена ничего не значат, это хозяин дает им свое имя. Скотина не знает имени своего владельца, но люди его знают. Это имя они твердят денно и нощно, оно неотступно с ними, ибо оно начертано в их сердцах раскаленными жгучими письменами.
Нет, не вольные люди, не сами себе хозяева! Они собственность своего господина. Клеймо господина и хозяина жжет их огнем. Они не в силах больше терпеть этот родовой знак, прилипший к их коже, они проклинают ого, проклинают имя своего хозяина.
Во всех этих деревнях повторяют его имя — в Ростоке и Хеллашё, в Гриммайерде, Рюггаму и Брендеболе; они называют это имя вслух с руганью и проклятиями, называют его про себя, в потаенных обиталищах мысли, Клевен! Это имя редко произносят без проклятий, — для них это самое ненавистное имя на земле. Клевен! Это имя всегда произносят голосом, дрожащим от гнева, Клевен! Это имя у них на уме, когда крестьяне справляют нужду и повторяют свой девиз: «Прокатим фохта!»
В недосягаемой глубине души живут у них мятеж и ненависть непокоренных.
В глубине души борются они и проклинают своего господина, чужеземца, его милость господина обер-майора Бартольда Клевена.
Если брендебольские крестьяне хотят вершить ночное правосудие, не с фохтами и барскими прихвостнями надо им расправляться, а добраться до настоящего виновника. Но о нем они только слышали. Ни разу не доводилось им видеть его воочию. Их господин является им только в образе фохтов да их наемников. До него не достанешь ни топором, ни железом, ни сталью. И потому выносят они ночной приговор тем, кого он посылает к ним вместо себя. Клеймо господина жжет помещичьих крестьян.
«Но мы добудем себе свободу!»
Брендебольские крестьяне собираются на тайные сходы, чтобы потолковать о своих бедах. Никто не видит, как уходят из дома, никто не видит, как возвращаются, никто не знает, где были. Сгибаясь над пашней, они поворачивают друг к другу головы и говорят:
— Добудем себе свободу!
И земля, которую они топчут, слышит их слова и прячет эти слова глубоко в своем огромном сердце. Земля, что лежит у них под ногами, с ними заодно, она их не выдаст. Они могут без страха поверять ей свои самые сокровенные думы. Они ей верны и преданы, и она им платит тем же. Ведь это крестьяне возделывают ее и поливают своим потом, и только крестьяне должны безраздельно владеть ею, ибо она тоже владеет ими и отмечает их своим родовым знаком. Это сыны земли, она им строгая и любезная мать. Она вскармливает их своей грудью и сама она пьет не только небесную росу, но и ту росу, что падает с их натруженных тел. Без этой влаги земле не обойтись, ибо в ней любовь людская и жертва матери-земле.
Но ей не нужны объятия закабаленных людей, она не хочет пить пот рабов. Земля хочет носить лишь тех, кто по доброй воле любит и холит ее, кто свободно склоняется к ней, приблизив лицо к ее груди, чтобы взять ее и владеть ею.
Земля хочет носить на себе свободных людей, впитывать благородную росу, что падает со лба свободного человека.
Безухий держит свое слово
Без соли, пороха и пуль в лесу не проживешь. У двоих, что жили в землянке под поваленным дубом, была жирная свинина, а соли не было. Угге варил полные котлы свинины, — бог послал им удачу, бог уготовал им этого подсвинка, но солить свинину им было нечем. Угге знал, что они пропадут, если будут есть без соли. Кровь у них почернеет, и сок в теле высохнет, а без соку пропадет скоро и сам человек. Пороховница и киса у Сведье опустели. Три вещи нужны им были позарез: соль, порох и пули.