― Тебе лучше?
― Я будто вновь родился. Но какая же ты сладкая, ― подняв глаза, встречаю его взгляд. Голод утолен, и тело непрозрачно намекает, что это произошло не в то время суток: он становится человеком прямо на моих глазах. ― Не знаю, как благодарить тебя, Дженнет.
― Благодарить надо не меня, а небо, за то, что герцог этого уже не узнает. Он бы тебя уничтожил.
Брент, его зовут Брент. Имя как-то совершенно не сочетается с фамилией, зато ему очень даже подходит.
― И найди себе уже корм.
― Разве это не ужасно?
― Нет, ― у меня все тело горит от его поцелуев, а передача прошла в несколько раз быстрее, чем с Хозяином. ― Это в твоей природе.
На ужин я прихожу с запозданием, и меня уже ждет поднос с едой. Усаживаюсь рядом с Дином, уже позабыла, какой же он огненно-рыжий. Улыбается радостно, но за радостью отчетливо проступает усталость после очередного рабочего дня, который у магов огня его уровня куда более утомителен, чем у ученых-земляников. И так становится мне хорошо от этой его усталости, такой правдивой, такой искренней, что я внутренне вся расслабляюсь.
― Что это ты так долго делала у лорда Остина? ― любопытствует Дел. ― Мы даже стали подозревать худшее.
― Что он покусился на мою честь? ― хмыкаю насмешливо.
― Что он покусился на твою душу, ― выпаливает Делла и заливается смехом.
Я особо не реагирую на подначки друзей, точно знаю, что по мне не заметно, ведь я успела восстановиться после смерти Хозяина. Вместо этого принюхиваюсь. От Дина пахнет пеплом и горючим, он такой уютный и теплый, что я совершенно расслаблена, он как будто согревает что-то внутри меня, что-то, что заледенело, когда убили Ниэля.
― Как твои дела?
― Нормально, обычный день, ― бормочет он, усиленно поглощая тройную порцию ужина. ― И пока я его не заем, слова лишнего из меня не вытянешь. Отложим беседы до чаепития.
Действительно, молчит, зато после ужина церемонно предлагает мне локоть и увлекает чуть вперед, не слушая недовольных возгласов близнецов.
― Вслушайся.
Я закрываю открытый было рот и, действительно, прислушиваюсь, замерев. Сад наполнен шорохами теплого летнего вечера, времени, когда солнце уже приглушило свои лучи и готовится скатиться за горизонт, уступая небосвод королеве луне. Насыщенная зеленая листва шелестит на разные лады, где-то совсем близко поет птица. Потрескивают цикады, шуршит в траве крупный жук.
И небо, небо непередаваемой голубизны сливается с розоватым горизонтом в переливах необыкновенной палитры.
Мы оба молчим, и я не сразу понимаю, что отпустила его локоть. Наши пальцы отчего-то переплетены и нет в этом ничего неправильного.
― Погоди, еще минуту, ― шепчет он, крепче сжимая мои пальцы.
Я и не хочу двигаться, мне кажется, что любое движение способно разбить этот хрупкий, прекрасный мир. Но ровно через минуту происходит нечто необыкновенное: вдруг легкий ветерок обрушивается сильным порывом, и все меняется в мгновение ока. Нежный шелест сменяется оглушающим гулом, птичья песня – криком, переливы листвы – опасным трепетаньем.
На миг лето отступает, отдает вдруг бразды правления своей сестре осени, ветер превращается в вихрь. Но все заканчивается так же быстро, как началось. Отчего-то такой сильный порыв даже не повредил моей прически, не потревожил платья. Хотя сама я вцепилась в ладонь Дина, будто он был единственным оплотом спокойствия в мире.
― Что это было?
― Раз в двенадцать часов сменяются маги-стражи. Следующая смена перехватила управление магическими потоками.
Дел с Деллой уже ждут нас в беседке, оказывается, Дин увел меня в сторону, чтоб показать это чудо. Время пролетает незаметно, я отрешаюсь от последних событий моей жизни, от смерти Хозяина, от предательства его памяти с его же врагом. Сейчас я не корм, не владелица дома в столице, не будущий ученый, не талантливый специалист. Сейчас я просто молодая девушка, которая сидит с приятелями в самой прелестной беседке во всем королевстве и пьет крепкий чай.
К закату все мы умолкаем. Я замираю, всматриваясь в алый шар – завтра непременно будет ветер. Рядом Делла плотнее кутается в шаль. Брат хмурится и протягивает ей камзол. Я же неожиданно встречаюсь глазами с Дином. Он сидит спиной к закату, и огненные лучи путаются в его медных прядях. Такое чувство, будто он горит.