Домой? Это еще что за новости? Глаза у меня мгновенно высыхают, будто и не было этих непрошенных слез. То есть он не возвращался раньше, потому что ему было стыдно, зато стоило погибнуть Хозяину, и стыда как не бывало? Очень интересно.
В приступе злости я комкаю бумагу и порывисто поднимаюсь, когда вдруг… Открываю глаза. Я уснула в кресле сразу после ванной, и теперь за окнами глубокая ночь, луна высоко в небе, и ее мертвенный белесый луч падает прямо в широкое незакрытое окно. Тонкая полупрозрачная тюль слегка подрагивает под мягкими касаниями летнего ветерка, ничуть не менее теплого, чем днем. Я хочу моргнуть, но не могу сомкнуть веки до конца. Пытаюсь поднять руку и понимаю, что не могу шевельнуть и пальцем. Сонный ступор, я знаю, что это, хотя сама не сталкивалась прежде. Остается лишь дышать и смотреть на прямоугольник окна. На то, как медленно на него наползает тень. На то, как тень сдвигает занавеску и, усевшись на подоконник, перекидывает длинные ноги внутрь комнаты. Как тень скидывает с темных волос капюшон короткого черного плаща и ухмыляется. Я не могу разглядеть лица, но могу видеть эту ухмылку, а еще могу задыхаться от запаха гнилых яблок.
Тень склоняется ко мне, касается губами лба, и ее шепот будто проникает мне прямо в мозг, минуя уши. Она говорит:
― Сладость, ты только моя. Я вырву сердце Бренту, если еще хоть раз коснется тебя, понятно?
Я изо всех сил пытаюсь пошевелиться, протянуть руку и вцепиться в его одежду, рвануть на себя, убедиться, что он реален, но мне удается только моргнуть. В ту же секунду я понимаю, что могу двигаться, распахиваю глаза, судорожно вскидываю руку, но загребаю только воздух. В комнате пусто, и только луна глядит своим глазом прямо на меня, только тонкая тюль, прикрывающая половину распахнутого проема, едва колышется под теплым дыханием ветерка.
Наутро ничто не напоминает о сладостном кошмаре, кроме дергающегося глаза, и я понимаю, что у меня совершенно недостаточно знаний о том, что же происходит между кормом и Хозяином, если меня посещают такие видения. Ничего не хочу сказать, у меня отличная интуиция, но не более того, я не из медиумов или магов Духа, которые созданы контактировать с умершими. Тем более что я до сих пор ощущаю прикосновение холодных губ клеймом на лбу.
Меня не отпускает обида за то, как поступил отец, и я начинаю представлять, как выглядел бы мой визит домой. Правда в том, что повода, помимо примирения, у меня никакого нет. Поэтому я спешу покинуть дом, чтоб охладить пыл в прохладе раннего утра. Город только просыпается, и я имею сомнительное удовольствие наблюдать за тем, как с сонными или бодрыми, недовольными или счастливыми лицами люди спешат на работу и учебу. До конца месяца еще длится сессия, зато потом тридцать дней каникул, которых я, надеюсь, буду лишена, если все же приглянусь во дворце.
Солнце мягко согревает мощенные камнем улицы, бросает блики на распахнутые окна, сияет в глазах и на волосах прохожих. Если забыть обо всем, можно чувствовать себя счастливой уже просто от того, какой особенно живой и юной ощущаешь себя летним утром.
Глава 10
В качестве жертвы для первого испытания Брент Остин приводит незнакомого мне Извечного. Тот явно не в восторге от перспективы быть подопытным, но перечить не смеет, покорно занимает место у стола с образцом. Я смутно представляю, как все организовано, поэтому наблюдаю с интересом.
Ида вскрывает упаковку с магическими иглами, какие делают для извлечения сока из растений, начинает рассказывать обоим, образцу в том числе:
― Сейчас через эту иглу в трубку будет поступать сок образца, ― листики вздрагивают, отклоняются назад, ― первоначальная доза – три капли на стакан воды. Первоначальное условие – отсутствие договоренности о добровольности передачи.
Даже не знаю, кому это не нравится больше, Извечному или цветку, но ставлю на цветок. В конце концов, он ведь даже не понимает до конца, что именно происходит, радует только, что рецепторов у него гораздо меньше, чем у человека, боли он не почувствует, хотя осознает, что у него крадут нечто крайне важное и даже, пожалуй, на цветковый манер сокровенное.