Демон-гурман совсем не выглядит сейчас тем недосягаемым образцом мужской красоты, каким кажется постоянно. Сейчас он – обычный мужчина, уставший после долгой дороги и с наслаждением скинувший-таки сапоги. Потягивает остывший чай, прикрывает время от времени глаза, то ли в задумчивости, то ли проигрывая схватку сну. Мне его простой беззащитный образ близок, но не ближе, чем тот, что он являет всегда. Надо же, могущественное существо, способное шутя заставить меня делать все, что он хочет, сидит вот так расслабленно и открыто. Это ли не ценно?
― Тебе пора спать, ― окликаю я его, когда он начинает совсем уж клевать носом.
― Ладно, ― он лениво потягивается и встает, подхватив поднос. ― Только расскажи завтра, как отреагировал герцог.
Герцог отреагировал неоднозначно, и его реакцию в двух словах не описать, так что я, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы, изо всех сил стараюсь моргнуть, но не выходит.
― Почему ты плачешь, сладость? ― шепчет он, проводя вдоль символов кончиками пальцев. Совсем как Брент, только ощущается все в тысячу раз острее. ― Ты не рада? ― Он скидывает капюшон, и я в ужасе рассматриваю его осунувшееся усталое лицо. Мертв ли ты, Ниэль? ― Я вот рад, потому что, только взгляни, что у меня есть, ― он расстегивает плащ, и я расширившимися глазами рассматриваю точно такую же вязь, почти незаметную на его шее. Это еще что? ― Позволь же…
Склонившись, он запечатлевает горячий поцелуй на моей шее, и меня будто молнией прошибает.
― Знаешь, что это такое? Нет? Могла бы догадаться, ведь демон уже все разболтал тебе о твоем происхождении. Это наша с тобой связь, сладость.
Связь? Но я-то им не питалась!
― Видишь ли, я переоценил свое могущество и недооценил твою силу, и вот, что мы получили. Высшие силы не любят насилия, а ведь ты все воспринимала именно так. Довольна?
Он пару минут изучает мое лицо.
― Демоны, как же мне надоела твоя бессловесность! Не меньше, чем твоя болтливость в свое время. Ладно, сладость, шучу, ты не из болтливых. Но как же я голоден, дорогая, ты не представляешь. Если б я только мог…
Он садится на кровати, обхватывает голову руками.
― Если б я только мог по-настоящему прикоснуться к тебе теперь, ― глухо произносит он. ― Они отняли у меня это право, они отняли у меня тебя, они отняли у меня мою молодость и мою силу, все то, что я так ценил. Посмотри, во что я превращаюсь.
Должна признать, для мертвого выглядит он весьма и весьма неплохо, так что, выходит, недооценивает себя.
― Пообещай мне, что доберешься до рудников, ― глухо шепчет он. ― Пообещай, что вернешь меня, сладость.
Верну?
Глава 19
Я смотрю в спину Дину немигающим долгим взглядом. Мне хочется, чтоб он повел плечами или вздрогнул – как угодно показал, что чувствует мой взгляд, но он совершенно невозмутим. Должно быть. Мне его лица не видно, ведь он не оборачивается на меня.
Утро необычно туманно, и если чуть расфокусировать зрение, очертания его фигуры размываются, и он кажется сотканным из внезапно сгустившейся белой мглы, которая вдруг от скуки обрела плотность и цвет. Рыжие его волосы во все сгущающейся белизне кажутся каштановыми. Когда я на него смотрю, он существует, но стоит лишь отвести взгляд, и от него только и останется, что облачко пахнущего пряностями дыма.
― Если ты сейчас же не прекратишь, я сброшу тебя с лошади, ― цедит сквозь зубы Лиэн, нагоняя меня. ― Это совершенно невыносимо, имей сочувствие к ближнему!
― Это ты-то ближний, ― беззлобно хмыкаю я, отрывая, наконец, от рыжего взгляд. ― Разве что буквально. ― Лиэн выглядит подавленным, и это заставляет меня вынырнуть из собственных мыслей. ― Что не так?
Лиэн бледен. Не отвечает. И я всматриваюсь в его напряженное лицо.
― Ты должен сказать мне.
― Ты так много берешь на себя, милая, ― хмурится он. ― Едва ли я должен тебе хоть что-то.
― Во-первых, завтрак, ― загибаю я палец, ― второй завтрак, чай в полдень…
― Все, все, ― перебивает он меня. ― Я уловил твою мысль.
― Ты сам не свой.