— У нас сын.
Голос звучал крепче, чем можно было бы подумать, едва ее увидев.
— Да, любимая.
— Я назвала его Алексом. Ты не против?
Против? Да как он может быть против? Он теперь вообще не знал, способен ли в чем-то ей отказать. Да он и сам думал так назвать своего сына, ведь благодаря умершему другу Дианы она сейчас жива. Тот Алекс подарил ему своей смертью самое огромное счастье, как же он может быть против.
— Конечно я не против. Я сам так хотел его назвать.
— Правда?
— Да.
На ее лице отразилось удивление, но не более.
— Тебе ничего не нужно?
Ему хотелось что-нибудь сделать для нее, но он не знал, что именно.
— Вода.
Он тут же потянулся к кувшину и наполнил ее стакан. Аккуратно поднеся его к ее губам, он осторожно приподнял ее голову. Напившись, она снова посмотрела на сына.
— Когда он вырастет, он будет похож на тебя.
— Ты так думаешь?
— Я в этом уверена.
Зевнув, она устало вздохнула.
— Я отнесу его в колыбель.
Тони с максимальной осторожностью поднял ребенка и перенес его в колыбель. Когда он вернулся назад, Диана уже спала.
Запечатлев у нее на лбу поцелуй и прошептав «спасибо», он уселся в кресло, намереваясь не отходить от нее все ближайшее время.
Глава 13
— Господи, Диана, ты хоть когда-нибудь поступаешь так, как тебе говорят.
Ричард безнадежно развел в сторону руки.
— Нет и ты это знаешь.
— Он уже знает об этом?
Диана покачала головой и отвернулась. Все ее внимание занимал ее ребенок. Какое ей было дело до того, что думают о ее поведении другие?
Она и сама знала, что ей еще рано вставать, тем более после таких родов, но ее гнали с постели мысли о матери, которая так больше и не встала.
— Ричард, если это тебя беспокоит, то уходи, не порти мне настроение.
— Ты невыносима.
— Знаю.
Она наклонилась, чтобы взять сына на руки, и услышала протестующий возглас у себя за спиной.
Покачав головой, она направилась к креслу, намереваясь покормить ребенка. Конечно, это ее намерение не осталось незамеченным ее пока еще не совсем окрепшим телом, но она не обратила на это внимания. К черту все эти хвори! У нее сильный здоровый сын, так почему у него должна быть слабая больная мать?
Сев в кресло, она рассердилась на все свое тело, вместе взятое. Помимо избиения Джейсоном, ее за относительно небольшое время ранили четырнадцать раз, трижды весьма серьезно, а она тем не менее была на ногах уже через две недели. Сейчас же она пролежала уже три, а легкая пульсирующая боль до сих пор присутствовала. Кира уверяла ее, что все в полной норме и причины этого она понять не может, что приводило Диану чуть ли не в бешенство.
Теперь же она решила, что нашла причину этого: ее неподвижность. При любом сколь бы ни было серьезном ранении, она всегда двигалась. Сейчас же подалась на уговоры и приняла постельный режим.
Дольше так продолжаться не может. К тому же, ей осточертело обращение всех с ней, как с калекой.
Аккуратно пристроив у груди Алекса, она взглянула на Ричарда.
— Послушай, я хоть когда-нибудь лежала после ранений?
— Нет.
Он был весьма не уверен, стоило ли ему отвечать, но и молчать тоже не мог. Он чувствовал подвох.
— Хоть когда-нибудь мне становилось плохо от активности после них?
— Не-ет.
На сей раз он ответил медленнее, начиная понимать, куда она клонит.
— Тогда какого черта я лежу сейчас?
Она сказала это достаточно тихо, но злость он видел и без крика.
— Ты ведь сам видишь, что мне от этого только хуже.
— Да.
— Значит я больше не услышу ни одного протеста?
— Нет. По крайней мере от меня.
— Вот и прекрасно.
Она перевела взгляд с него на ребенка, и он тут же смягчился.
— Тогда объясни это моему мужу, чтобы я лишний раз не нервничала. Хорошо?
— Хорошо. Но я от этого не в восторге.
Она улыбнулась ему, после чего он направился разыскивать ее вспыльчивого мужа.
Диана погладила по блестящей шее Зевса, улыбнувшись в повернутые к ней ясные глаза. Спустя два месяца после родов она, наконец, перессорившись почти со всем домом, направилась в конюшню с единственной целью — прокатиться верхом. Для нее это было необходимее воздуха, которым она дышала. Больше ее ничто не могло остановить.
Она считала себя не только выздоровевшей, но и отдохнувшей на несколько месяцев вперед.
Одним плавным движением взлетев в седло, она удовлетворенно вздохнула. Повернув рвущегося на свободу Зевса, она направилась к выходу из конюшни. Возле двери ее встретил разъяренный взгляд мужа, но она только кивнула и пустила коня легкой рысью, направляясь к воротам.
Тони сверлил ее спину своим взглядом до тех пор, пока она не скрылась за поворотом.
Невозможная женщина. Невозможная.
— Где ты была так долго?
Диана бросила перчатки на стол, небрежно опустившись в кресло. Кира принесла ей сына и сейчас она пребывала в самом доброжелательном настроении. После верховой прогулки она была так полна энергии, как никогда во время постельного режима.
И сегодня она выпустит эту энергию наружу. В этом она не сомневалась. И даже разъяренные, но уже потерявшие весь запал слова мужа ее мало задевали.
— Ты разве забыл, что я каталась верхом?
— Без иронии пожалуйста.
Она улыбнулась, и Тони сдался. В конце концов какой смысл спорить, если с ней все в полном порядке?
Подойдя к ней почти вплотную он присел, оказавшись с ней на одном уровне. Проведя тыльной стороной ладони по щечке сына, он посмотрел в глаза жене.
— С тобой правда все в порядке?
В его голосе звучало столько истинной заботы, что губ Дианы вновь коснулась улыбка. Она перевела взгляд с сына на мужа.
— Правда. Разве я когда-либо делала что-то неосмысленно?
Он знал, что это риторический вопрос. Конечно, она всегда знает, что делает, в этом он не сомневался.
Поднявшись, он помог встать Диане, и молодая семья направилась наверх укладывать свое чадо.
Тони лежал в полной темноте. Ему не хотелось зажигать свечи. Он вспоминал, сколько провел таких ночей вдали от нее, и сам удивлялся: как?
Глаза давно привыкли к кромешной тьме, в которой даже очертания предметов казались едва различимыми. Теперь он обрел все назад. И, как оказалась, вернув жену, он получил еще и сына. Как же удивится Стивен, который до сих пор не знает, что они с Дианой вновь вместе, ведь когда она ездила принимать роды у Мариши, они еще были в разлуке. То время они с Дианой негласно договорились забыть. Но вот такими черными ночами воспоминания выныривали сами.
Каким же он был дураком! Его гордость едва не стоила ему жены, сына и жизни. Теперь он это понимал как никто другой. Понимал он и свою жену, которая превозмогая ненависть к убийце ее сестры и друга, сумела простить его. Он знал — она любит его. Но не может сказать этого вслух. Из слов Ричарда он понял, что эти слова она когда-то говорила Алексу и Терезе, а теперь оба мертвы. В ее понимании они погибли по ее вине.
Попадись Сантьяго ему в руки, он сам его убьет.
Он не услышал, а скорее почувствовал, как открылась и тут же опять закрылась дверь. Не различил он и мимолетного движения, просто почувствовал ее присутствие, и приподнялся. Его жена стояла в двух метрах от кровати. Он различал ее силуэт среди других без помощи свечи.
Подойдя вплотную к кровати, она сбросила пеньюар, который с тихим шелестом опустился на пол. Переступив через него, она села на кровать. Его дыхание участилось.
— Не думаю, что тебе уже можно…
— Шшш…
Ее пальцы накрыли его губы, заставляя замолчать. Скользнув второй рукой по гладкой груди, она прижалась плотнее к нему. Со слабым стоном он впился в ее губы. Нежным, медленным поцелуем распаляя огонь желания. Чтобы ни случилось, он будет предельно осторожен.