В полночь они оказались в постели. Изольда специально выключила торшер, не хотела видеть нагототу мужчины, тело которого было сплошь рыжим. Не испытала она радости и на поприще секса. Меркель первым почувствовал дурное настроение подруги, решил ее позабавить. Он поднял трубку, и оскалив зубы, набрал номер телефона проходной…
Клюге пролежала в больнице две недели. Чубчиков все это время исправно приходил в палату и развлекал спутницу жизни. Она почти всегда вела себя однообразно. С благодарностью брала в руки цветы и чмокала его в щечку. И тут же получала ответный поцелуй, от которого расцветала в умилительной улыбке. При каждом визите Чубчиков очень внимательно вглядывался в физиономию женщины, число морщин на ее лице увеличивалось час от часу. В его сердце появлялись колики, в голову приходили тревожные мысли. Не то от жалости к старому существу, не то от страха потерять богатую невесту, он подходил к кабинету врачей. Хотел поинтересоваться состоянием ее здоровья. Подходил к двери и тут же отходил в сторону. Его визит мог навредить не столько больной, а сколько лично ему самому, его мечте, которой он жил каждый день и каждый час. Он не сомневался, что медики знали, что он нищий. Они улыбались и заискивали перед ним только из-за его богатой подруги.
В день выписки Клюге из больницы стояла солнечная погода, словно по заказу. Чубчиков и на этот раз оказался верен своему амплуа. Он стоял с огромным букетом красных роз у регистратуры и с нетерпением ожидал свою покровительницу. Едва открылась дверь лифта, он сразу же рванулся к ней и вручил ей цветы, затем поцеловал ее в щечку. Минут через пять подошло такси и вскоре они оказались у ворот знакомого особняка. Хозяйка вошла в дом и тут же истерично заголосила:
─ Федя, а где моя Томми? Где моя Томми? Я тебя спрашиваю, Федор…
Чубчиков от неожиданного вопроса несколько опешил, но ненадолго. Он мигом принес переносной телефон и вручил его хозяйке. Она медленно опустилась в большое мягкое кресло, и сняв трубку, неожиданно задумалась. Мужчина, стоявший рядом с нею, не сомневался, что она запамятовало, кому отдала свою любимую собачку. Он облегченно вздохнул, когда из телефонной трубки донесся женский голос и Клара расцвела в обворожительной улыбке. Собачку привезли где-то через час. Все это время ее владелица сидела в кресле и тихо причитала. Любимого мужчину она не замечала, он был для нее второстепенным существом…
Появление в доме пожилой женщины, к тому же очень больной, требовало от Федора Чубчикова все большего к ней внимания. Необходимость этого он понимал ежечасно, когда сидел с нею и в прямом смысле ее забавлял. В неменьшей степени он понимал и то, что его покровительница вот-вот может отдать коньки и все его ухаживания провалятся в тартарары. После ее заверения в больнице прошло не столько много времени, но продолжать сидеть у моря и ждать погоды ему было уже невмоготу. Он пришел к однозначному выводу, надо как можно больше находиться в особняке хозяйки. Только совместное общение поможет ему разрубить гордиевый узел.
По этой причине он «замахнулся» на всего лишь сто рабочих часов, вместе обычных двести сорок, что вызвало недоумение у его коллег и возмущение у нового бригадира. Он очень долго объяснял Меркелю о своем нездоровье, которое внезапно на него надвинулось. Клюге в эту аферу он не втягивал, боялся непредсказуемых последствий. В конце концов ему удалось уломать рыжего немца, он нашел ему замену. В этот же вечер «больной» сидел в просторной столовой и с величайшим наслаждением пил кофе с молоком, хозяйка пила кофе без молока. Предложение любовника специально поболеть, что на деле означало пофилонить, она посчитала очень разумным и тут же позвонила своему врачу. За этим же столом они выработали план совместного времяпровождения. Он их обеих очень устраивал. Устраивал и собачку Томми, которая спокойно сидела на коленях у хозяйки и лишь изредка вздрагивала, когда перед ее мордочкой мелькали большие пальцы очень большого человека.