9
— Вообще-то они были не очень богаты, Хаммерсенги…
На этот раз его остановил Трульсен — в тот момент, когда Валманн как раз пытался проскользнуть в свой кабинет, держа в руках пакет с завтраком.
— Ты ведь был знаком с ними, так? Не знаешь, случайно, за что стоило бы зацепиться, чтобы разыскать их детей?
Валманн попытался одновременно покачать головой и пожать плечами, отчего кофе в пакете опасно забулькал. Ему очень не хотелось рассказывать Трульсену о подробностях своего знакомства с Хаммерсенгами.
— Я подключил к делу Кронберга, — продолжал новоиспеченный инспектор, — но и он ничего не смог выяснить — по крайней мере, пока.
Кронберг был ходячей полицейской энциклопедией, голова не хуже компьютера, настоящей конторской крысой. Похоже, больше всего ему нравилось сидеть среди стопок документов и водить желтым от никотина пальцем по колонкам имен и цифр. Не было в королевстве такого архива, где Кронберг не чувствовал бы себя как рыба в воде, он оброс многочисленными знакомствами в среде местной бюрократии, которая превращала его имя в легенду.
— На мой взгляд, если уж Кронберг не сможет кого-то найти, значит, этого человека и разыскивать не стоит. — Валманн пытался казаться незаинтересованным. — Но вы же хоть кого-тонашли?.. — Он никогда не задумывался над тем, есть ли еще кто-то в семье Хаммерсенгов, кроме известных ему четырех человек, нет, он никогда не слышал о других членах семьи — тетях, племянницах или кузенах…
— Только дядю — живет в Оркдале, в доме престарелых, и почти совсем потерял разум. И еще мы нашли Эйгиля, брата Георга, он военный на пенсии, проживает на Канарах. С ним мы связались. Но вот дети?.. — Трульсен смотрел на него со всей строгостью, словно подозревая, что его коллега, почти тридцать лет назад знавший эту несчастную семью, сейчас намеренно скрывает какие-то важные сведения о ней.
— Я не настолькохорошо их знал… — Валманн стал подозревать, что Трульсен пытался втянуть его в дело, совершенно его не касающееся, — мне говорили, что их сын, Клаус, начал было изучать музыку, но потом бросил и поступил в Технический университет в Тронхейме. О его сестре я знаю только, что зовут ее Ханне. Она была младше меня года на три-четыре. Я бы ее не узнал, даже если бы столкнулся с ней на улице.
— Мы обыскиваем дом, — Трульсен тяжело вздохнул, словно сам не желал говорить этого, ведь обыск лишь усложнит расследование, которое изначально казалось таким простым, — должны же сохраниться бумаги, письма, да хоть что-то,какая-то ниточка, которая выведет нас на детей. Я сейчас еду туда.
— Удачи. — Лучшего ответа Валманн не придумал. Обойдя коллегу, он открыл дверь и с облегчением выдохнул, лишь зайдя в свой душный кабинет, где он, несмотря на солнце, выглянувшее еще в час дня, забыл выключить обогреватель. На телефоне горела красная лампочка, значит, на автоответчике есть сообщение. Однако он решил на время забыть об этом и наконец съесть ванильную булочку и выпить кофе с молоком, который уже наверняка успел остыть до нужной температуры.
Не съев и половины, он внезапно прервал обед и, резко пододвинув к себе телефон, набрал номер Кронберга.
— Я слышал, что ты разыскиваешь детей Хаммерсенгов, — выпалил он, когда Кронберг снял трубку.
— Верно, — спокойно ответил человек-компьютер, которого внезапным телефонным звонком не собьешь. Он прекрасно осознавал свое положение здесь — в его голосе не слышалось ни нетерпения, ни расстройства. Очевидно, такие задачки ему нравились.
— Мне сегодня сказали, что их сын, Клаус, изучил геологию в Тронхейме. Должно быть, где-то двадцать два — двадцать три года назад. Это как-то поможет тебе?
— Это я сразу выяснил… — Ну, естественно, он уже сам все выяснил! Нужно ли вообще вмешиваться? — Сложность заключается в том, что он работает в нефтяном секторе и ездит по миру, сначала был в Штатах, а потом уехал в Южную Америку. В Венесуэлу. И там его следы теряются.
— А когда это было?
— В середине восьмидесятых.
— То есть почти двадцать летот него ни слуху ни духу?
— Посмотрим, — добродушно ответил Кронберг, — я совсем недавно начал.
— А что с ней? С его сестрой? Ханне, так, кажется, ее звали?
— Еще одна задачка. Окончив школу, она уехала в Данию и начала учиться в Школе путешественников, или как там это называлось — когда группка хиппи организовывала «альтернативное» обучение с левым уклоном, где предполагалось, что учиться надо не по книжкам, а в жизни. Вместе с этой школой она отправилась на Восток, по возвращении довольно быстро вышла замуж за пакистанца, а потом так же быстро развелась. На этом все.
— По-твоему, случилось что-то серьезное?
— Вовсе не то, о чем ты подумал, — никаких типичных для смешанного брака проблем. Скорее, это муж ее бросил, и она подала на развод. Но потом она пропала.
— В Дании?
— В определенных кругах человека легко потерять из виду — это зависит от его социальной принадлежности, и особенно часто это бывает у наших добрых соседей на юге. Вспомни-ка про вольный город Христианию, где никаких законов нет уже сорок лет.
— Она была наркоманкой?
— Не исключено.
— В таком случае она, скорее всего, уже…
— Мертва?
— Ну, если она не дает о себе знать…
— Исчезнуть можно по разным причинам.
— Думаешь, такое происходит даже в самых благополучных семьях?
— Пока мы не разузнаем еще что-то, гадать нет смысла. Я как раз сейчас просматриваю базу данных датской полиции по неопознанным телам десяти-пятнадцатилетней давности. То есть по тем, которые были внесены в базу данных. Чтиво не из приятных.
— Кого-то нашел?
— У двоих или троих черты совпадают — возраст, телосложение и так далее. Я как раз прорабатываю детали.
— Да, забот хватает.
Такая уж у меня работа.
— Ну, пока ты бодр и свеж. — В его легкомысленном тоне зазвучали фальшивые нотки. Валманн сам это почувствовал и положил трубку.
Когда он, собираясь отправиться домой, подошел к «мондео», его остановил Рюстен:
— У тебя есть минутка?
Валманну казалось, что такие «минутки» сожрали сегодня весь его рабочий день. Сначала Ханс Людер, Трульсен и Кронберг, а потом еще и Моене, которой срочно понадобился отчет о теле, обнаруженном в лесу возле Тангена. На автоответчике настырная престарелая дама оставила сообщение о том, что в последнее время она видела, как около дома Хаммерсенгов крутились какие-то «подозрительные личности». Когда он перезвонил ей, чтобы сказать, что расследованием смерти супругов Хаммерсенг занимается Трульсен, то выяснилось, что она хочет переговорить именно с ним, Валманном, потому что он был другом семьи. «Ты, наверное, меня и не помнишь, я Герда Халлинг, — в ее голосе зазвучало нечто, похожее на кокетство, — но зато я тебя отлично помню. Я почти пятьдесят лет живу по соседству с Хаммерсенгами. А ты был таким милым и симпатичным юношей. Да и сын их тоже, хотя он был большой чудак. Уж не говоря о дочери… ужасно, что там произошло с их родителями!»
Чувствуя себя кем угодно, но уж никак не «милым и симпатичным юношей», он записал имя и адрес, пообещав передать их Трульсену и его ребятам и проклиная свою безалаберность, из-за которой он не позвонил на коммутатор и не попросил впредь отсеивать подобные звонки.