О-о-о! Попахло иронией.
— Стоит всем нам признать, что Дан сделал очень много для нашей семьи и компании. Ты действительно хочешь, чтобы я начал перечисливать все то, что он сделал за эти 8 лет? Пока Адам, прости — указал на старшего. — Бегал по клубам и сорил деньги направо и налево, пока Руслан учился в Америке, пока Я пытался во всем помогать отцу, вы оба даже пальцем о палец не ударили. Как бы мне этого не хотелось, но вынужден признать, что мы многим ему обязаны, так что опусти пистолет и возьмись уже наконец за ум, придурок!
— Вы все меня презираете!
Пока он кричал, я считала каждую секунду и молилась, чтобы я вышла отсюда живой и невредимой. Похрен на остальных! Я не переживаю за Даниила, совсем нет! Похуй. Но опять же.. Алисе нужно продолжить находиться в клинике, чтобы она сумела родить без каких-либо осложнений, а без Дана это невозможно..
И вот, Маркус сказал последнее слово, и я слышу звук передвигающегося затвора и заблаговременно жмурусь от страха получить пулю в лоб.
Произошёл громкий гул выстрела, что я аж вздрогнула, но опять же боли никакой не почувствовала, лишь услышала громкие визги и оры людей, которые явно дают дёру с этого банкета. Открываю глаза и вижу Дана, который припечатав Маркуса к полу пытается отнять оружие. В воздух происходят еще пару выстрелов, что я еще сильнее вжалась пальцами в рукоятку кресла. Возле Дана и Маркуса маячатся братья, дабы выждать момент и оттаскать своего нервного братца, но нет, они словно мыши, которые колеблются отнять сыр в мышеловке, боясь, что их заденет проволка. Следом, произошло ещё пару выстрелов и Дан ударив “братца” наконец выхватывает оружие и откидывает его как можно дальше, тем самым хорошенько еще раз вмазав кулаком по его никчемному ебалу. Тот бессилен и уже совсем не сопротивляется, но Дану этого мало – он садится сверху и не перестаёт бить того кулаками, пока братья Маркуса его не оттащили. Лицо Есении Константиновны так перекосилось, что я в действительности убедилась в том, что любая мать будет на стороне своего родного дитя, нежели усыновленного по прихоти мужа.
Ситуация кажись разрядилась. По виду вялого разлегшегося тела Маркуса на мраморном полу, можно было понять, что тот отключился. Это с какой силой Дан бил того по морде, что тот так ничтожно валяется, что даже нашатырка не помогает?
《Все закончилось!》— утешаю себя, а руки-то все еще дрожат.
— Дан, как ты мог?! — Вот и начался истерика матери, которая теперь рвётся в бой, заступаясь за своего глупца сына. — Я понимаю пару раз ударить – заслужил, но не до такой же степени! Что если он не очнётся?
— Не волнуйся, с твоим сыном все будет в порядке. Пусть благодарит меня, что отделался парой синяков, была бы моя воля, я бы еще пару шрамов оставил.
— Если с ним что-то случится… Дан, я тебе этого не прощу!
— Мне абсолютно начхать на тебя и твоего сыночка! — Теперь тон Дана очень отличался от прежнего который был на банкете час назад. Сейчас он зол и этого не скрывает. — Твой сын из-за своего вспыльчивого нрава чуть не убил меня и мою невесту, я уже не говорю про сорванный банкет! За это он должен ответить, и клянусь тебе, Есения, он ответит по всем рамкам Российской Федерации!
Я сильно удивилась тому, как женщина без всяких колебаний упала на пол и начала реветь, а Дан даже не шелохнулся. В его глаза виднелось полное безразличие. Если два часа назад, он создавал впечатление хорошего, ну прям идеального пасынка, то сейчас он полное противоречие тому, что я видела.
— Ты как? — ко мне подошёл дядя Дана - Антон Николаевич.
Дан стоял рядом, пальцы согнуты, губы поджаты и дышит прерывисто. Приглядевшись, заметила у него на правой руке небольшой стек крови. Видит бог, мне действительно хотелось, чтобы он помер. Хотелось, чтобы эта пуля попала чуть ниже - прямо в сердце! Я этого жаждала!
— Уберите прессу! — заорал Янковский.
Уверена, что пресса много чего не слышала стоя у главного входа. Были бы они тут, такой нонсенс бы оттяпали!
Я повернула голову и заметила, что гостей уже как ветром сдуло, а СМИ все еще не прекращали попытки пройти через охрану Янковских, которые упорно стояли на своем и держали их как можно подальше от нас.
— Дан, дай я тебя осмотрю, — врач уже потянулся к раненному Дану, но тот мигом отошёл на несколько шагов назад, чем вызвал недовольство у своего дяди.
— Ты уходишь! — подошел и поднял меня с кресла. Краем уха, услышала, как он испустил тяжелый и больной вздох. Ему больно, но чертов глупец даже не хочет обработать рану, ссылаясь на то, что все вытерпит. Тоже мне..