— Зачем ты меня сюда привез? — возмутилась уже в третий раз, стоя как последняя дура у входа. — Ну же? Можешь наконец ответить?
Он достал из верхней полки два бокала, следом вытащил из холодильника вино.
— Помнишь этот дом?
Что за глупый вопрос? Конечно помню!
— Пожалуй, у меня с ним не самые тёплые воспоминания, — отвечаю с трудом. Скрежет моих зубов, говорил сам за себя.
Дом оказался куда прохладнее.. Я обвила себя двумя руками и продолжала стоять считая, что так будет теплее. Ибо любой мой шаг мог оказаться для меня настоящей пыткой, ведь одежда вся прилипла к телу.
— Я так сильно тебя задел? — На его лице появилась мальчишеская игривая улыбка, которую не сравнить ни с чем. — Позволь загладить вину? — протянул бокал, которую я не приняла.
Собирается как ни в чем не бывало пить? А его отец? Неужели он позабыл о том, что тот при смерти.
— И каким образом?
— Маленькой услугой. — он убрал так и не принятый мною бокал. Достал конверт и кинул на столик.
— Что это? — невольно кинула взгляд на толстый конверт из которого выпирало несколько денежных купюр.
Дождь беспощадно бил по крыше, отчего издавался очень сильный шум. Не такой громкий правда, но был достаточно хорошо слышен при тишине. Тишине, которую создавал Асад, бросая бревна в попытке еще сильнее разжечь камин.
— Разве ты не видишь? — обернулся. — Это деньги за твою разбитую жабу.
— Ты не мог отдать их в машине?
— Не мог, — вновь улыбка. — Я не мог отдать столько денег за жабу, которая того не стоила.
Вот те на! Раскусил.
— Тебе так сильно нужны деньги, что ты пошла на такую жалкую ложь? — продолжил давить на совесть.
Я заткнулась. Лучше молчать. Любое мое слово пойдёт как оправдание. Он считает себя умнее. Пусть. Может хоть так возвысится в моих глазах.
Вновь между нами возникла тишина. Только звук разгорающихся бревн и шум, бьющийся о крышу из-за дождя и на этом все. Я нервно взяла со стола бокал и выпила все содержимое. Надо согревать себя, иначе замёрзну.
Асад тоже был мокрым. Но не смотря на это он не дрожал от холода. Взяв плед с дивана, двинулся ко мне. У меня аж дыхание перехватило от вида чёрной рубашки, прилипшей к его идеальному торсу. Сразу перед глазами всплыла наша ночь, когда мой язык умело изучал это самое место.
— Раздевайся! — неожиданно для меня, буркнул тот.
— Еще чего?!
— Велика твоя потеря! Чего я уже там не видел?
От его выражения я залилась румянцем. И правда, чего это я стесняюсь как малая девчонка?
— В мокрой одежде ты не согреешься, — добавил он.
Мне терять нечего! Быстрым движением сбросила с себя плащ и взялась за пуговицы рубашки. Асад же, внимательно наблюдал за моими движениями. Даже не отвернулся, гад! Рубашка полетела вниз. Я осталась в одном бюстгальтере. Продолжать раздеваться совсем не хотелось. Не то чтобы мне стыдно, просто вышло так, что в спешке я надела совсем разные с лифчиком по цвету трусы. Если лифон у меня черный, то трусики были жёлтыми, с зайчиком на жопе. Мне просто было стыдно показывать такое белье.
Асад заметил мою неловкость.
— Долго еще тебя ждать?
— Отвернись!
Он фыркнул, но мое пожелание исполнил. Раскрыл плед и закрыл ею свой взор на меня.
Молниеносными движениями снимаю брюки и остаюсь в этих злосчастных трусах. Лишь на секунду развернулась, дабы поставить мокрую одежду на спинку стула, стоящего рядом, как слышу:
— Прикольные трусики!
Чтоб мне провалиться сквозь землю!
Пытаюсь отобрать у него плед, но бесполезно. Тот хотел вдоволь на меня насмотреться.
— Асад, холодно! — задрожала я.
— Давай согрею. — откинув этот чёртов плед, рванул ко мне и с грохотом припечатал к старинному шкафу с сувенирами.
Его дыхание смешалось с моим. Я жалкими попытками пытаюсь его отолкнуть. Его правда это не остановливает. А в прочем, когда это останавливало? Асад еще сильнее вжался своими руками ко мне на талию. Я сразу позабыла о холоде. Во мне начало пробуждаться некая искра, которая вот-вот превратится в пламя, если ее вовремя не потушить.