*****
Чувствую резкие боли по всему телу. По пятнадцати ступенчатой лестнице я скатывалась как колобок. Возможно у меня сломан позвоночник, так как я слышала хруст в области спины. А еще у меня болели запястья и колени. Это еще не считая раны, которая вероятно вновь открылась. Я лежу лицом вниз, левая щека подперта к полу, взгляд нацелен на верх, где стоял ошеломленный Эдуард.
Вокруг меня собралось кучу народу, которые бурно комментировали мое нынешнее положение. Первое, о чем я подумала - это о сохранности всех моих конечностей, потому что кроме боли я ничего не чувствовала. Я подпираю руки к полу и пытаюсь встать. Но это у меня не получается, я лишь громко постанывала от боли, которая словно игла прокалывала меня изнутри при малейшем движении.
Возле лестницы я заметила Марка, который в ужасе поднес руку ко лбу. Никто не собирался мне помочь. Кто-то вытаскивал телефон и снимал все это на камеру, тем самым называя название клуба и ярко комментируя произошедшее. Кто-то кричит: 《У нее красивые трусики!》. А кто-то матерится и советует народу сваливать, пока не наехала полиция.
《Некому тебе больше помочь, Айлин.》— твержу в сознании самой себе. Мне стало жутко обидно. Человек лежит на полу еле живой, а народу это дело лишь бы заснять.
Я перестала мычать, перестала делать какие-либо новые попытки, для того, чтобы встать - слишком больно! Все! Вот он - мой финал! Я бы могла как угодно представить свою смерть, но только не так! Не свалившись с лестницы, опозорив себя и выставив на показ свои черные трусы, не как ночная бабочка из притона, не как Айлин - изнасилованная человеком в которого была безутешно влюблена. Совсем не так!
— Разойдитесь все! — слышу чертовски знакомый голос Янковского, который быстро проходил через всю толпу. Все люди которые здесь были немедленно освободили путь и позакрывали рты. Резко наступила тишина..
《Кто угодно, но только не он! Только не тот человек, который недавно грозился сломать мне ноги! 》— не смотря на боль, молила я.
— Где болит? — Янковский сел на корточки и попытался приподнять мою голову, на что получил приглушённый крик. — Скорую вызвали?!
Он повернулся к людям и не получив ни одного кивка, заорал еще громче:
— Уроды, звоните в скорую, быстро!
Мне не оставалось ничего, как тупо лежать и смотреть в серую размытую пустоту. На глазах быстро оказалась серая пелена. Я видела все сквозь серый расплывчатый цвет.
Я начинаю терять зрение? Мое дыхание участилось, я стала ловить ртом воздух все чаще и чаще. Кажется, это паника.
— Все хорошо, успокойся! — меня погладили по волосам руки Янковского. — Все будет хорошо, потерпи немного!
Как бы он не пытался меня утешить, его голос был гораздо беспокойнее моего.
— Где блять эта скорая?! — заорал он вновь.
Спустя нескольких болезненных минут, мне наконец вкалывают местный анастетик в вены и боль потихоньку начала отпускать.
Единственное, что удалось мне услышать, это отчет от Янковского. Он говорил про мои переломы и про то, как это случилось.
Меня переложили на носилки и затолкали в автомобиль скорой помощи. Дальше все было как в тумане, я просто закрыла тяжёлые веки и провалилась в сон.
*****
Тем временем в кабинете врача:
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Ситуация критичная, Дан! Нужно дождаться, пока она очнется, проанализировать ее состояние и только лишь тогда делать операцию. Помимо этого у девушки открылся шев на животе. Видимо, она недавно перенесла операцию.
— Да, я видел.
— Это больше похоже на ножевое ранение. Заживание такого рода обычно требует больше времени, тем более если учитывать что шев накладывали ей два раза.
— Дядя, она будет ходить после того как очнется?
— Трудно сказать. Позвоночник был поврежден, мы провели операцию, будет ли она ходить зависит только от нее.
— Ты хочешь сказать, что шансы пятьдесят на пятьдесят?
— Возможно даже меньше. Сказать точно сейчас не могу. Нужно дождаться пока она очнется.
— Хорошо.
— Дан? — врач снял очки. Протёр стеклышки салфеткой и вновь их надел. — Это же та самая девушка?
— Как.. ты узнал?
— Твой отец рассказывал. Не спрашивай у меня как узнал он, ведь я все равно вне ведении.
— Я не хочу сейчас разговаривать с тобой на эту тему.
— Ладно. Но ты сам то в порядке? После смерти Максима ты сам не свой.
— Все нормально. Кажется, я до сих пор не верю в то, что отца больше нет. В последний раз, когда я навещал его.. там был этот Асад.
После упоминания имени брата, он сжал в руках хрупкое стекло стакана, который с треском разбилась вылив все содержимое.
— Черт, Дан!