— Где Сирена?! — орет эльф чуть визгливо. Тон у него непонятный: остроухий то ли в себя еще не пришел от непредвиденного гостя, то ли озверел. — Откуда у тебя ее перстень?! Ты кто вообще?!!
Сердце еще колотится после жуткой схватки на Големовом пляже, но я быстро прихожу в себя. Сажусь, потом все же решаю встать. Неприятно, когда этот длинноухий тип возвышается надо мной, будто директор.
Мы оказываемся лицом к лицу. Я вижу, насколько красивые у него глаза, цвета плавленой карамели, однако моя неприязнь к эльфу от этого только усиливается.
— А ты кто такой? — спрашиваю. — Агент… значит, — землянин?
Глаза эльфа суживаются. Теперь он напоминает ядовитую змею.
— Значит, ее донесения правдивы — Ночные готовят бунт?.. Отступники слишком многое вам рассказали, сукины дети… — И внезапно спрашивает: — Сирена жива?
— Пока да. Но это временно, она…
Видимо, не так нужно общаться с истериком. Мой тон он воспринимает явно иначе, как шантаж или глумление. И теперь окончательно выходит из себя. Орет так, что с подкрашенной нижней губы срываются тонкие нити слюны:
— «Пока»?! «Временно»?! Ты, сука уродливая, смеешь угрожать НАМ?!! А ты хоть понимаешь, мразь, ЧТО тебе за это будет?! Мы же вас в порошок сотрем, выродки! Навсегда, твою мать, даже память Крови не спасет!
Уши закладывает от его истошных воплей. С трудом одолевая раздражение, пытаюсь объяснить иначе. Произношу миролюбиво:
— Послушай, ты меня не так понял, я тут человек случайный…
Благородно-утонченное лицо эльфа идет пятнами. Он быстро подхватывает со столешницы украшенный каменьями кубок, швыряет. Я даже не дергаюсь, когда дорогая жестянка пролетает сквозь меня.
— Хватит с меня ваших бредней, тупые уроды! Хватит пропаганды и бреда о правах живых существ, «темной юбки» истории и прочих кухонных философий!
— Но…
— Больше никаких переговоров! — Эльф от чувств топает, потом другой ногой. Несмотря на странную ситуацию, меня едва не разбирает смех от такой детской ярости. Правда, становится не до смеха, когда слышу в его визгах страшные слова: — Отныне Перемирие закончено! Достали! Мы довершим то, что начал Альянс рас — мы под корень вырежем Ночных, Отступников и весь ваш гребаный Клир! Передай всем, что это официальное объявление войны!
— Да послушай! Я только хочу помочь…
Эльф не слушает. Он вдруг резко выбрасывает руку.
— Протокол «Удушье»!
Печенкой понимаю, что сейчас мне будут делать больно. Паника колет сердце, но, к счастью, тело ей не поддается. Интуитивно хватаюсь за перстень, сдергиваю с пальцев…
Вспышка!
Големов пляж и удушливая вонь, словно на заводе пожар случился. Щит почти исчез. Вокруг сизый туман, ветерок гонит раскаленные песчинки.
Перстень жжет пальцы — отшвыриваю к чертям! И железяка прямо налету вдруг оборачивается чем-то дымно-черным, а затем резко сжимается, будто стала вдруг черной дырой, сжимается до звона воздуха! Висит с полсекунды, а затем звон пропадает, и чернота тает уже неопасным облачком.
Щит подергивается рябью, а затем тоже исчезает.
3
Все произошло буквально за миг, но… боги, каким он был напряженным! Давление, которое возникло в перстне… опоздай я хоть на чуть-чуть… меня бы смяло! В атом! В ничто!
Что-то мешает, не пойму. Только с третьей попытки протереть глаза понимаю, что это сообщение интерфейса:
Поздравляем!
Вы достигли восемнадцатой ступени Развития!
Доступны бонусные очки умений и новые возможности!
Восемнадцатой?.. Ах, да, помню то соотношение, которое высветилось, когда эльф решил мне помочь магией, принимая меня за Сирену — один к шестнадцати. Враги меня намного опережали по уровню, так что мой скачок через несколько ступеней не так удивителен, хотя и чертовски вовремя.
Хотя меня почему-то это не радует. Ноги подгибаются, и я прямо задницей падаю на песок.
В голове пульсирует одна мысль, и она ужасает:
«Передай своим, что это война…»
ГЛАВА 21. Псы войны
1
Дымок развеялся. Вокруг наступила «черная зима»: серый песок присыпало серым же пеплом, в котором, как темные звезды, блистали кофейного цвета осколки стекла. Вокруг меня ни осталось никого. В том числе и каменных глыб, все разметало метров на пятьдесят вокруг.
Вулканическое стекло, про которое говорил Рауль, заметил мгновенно. Теперь его было хорошо видно. Действительно, его на пляже хватало, целыми гроздьями лежало: темно-коричневые непрозрачные куски, круглые и гладкие, как пена.