— Если Сирена погибнет, — вдруг услышал я свой голос, — Ночной народ гарантированно исчезнет. У него не будет шанса. Но если мы попытаемся…
— Мы тоже погибнем! Вспомни, юноша, о том, что я тебе рассказывал! Именно вот такая попытка и довела Ночной народ до его теперешнего положения. — Старец-висельник строго ткнул в меня узловатым пальцем. — Впрочем, молодости свойственны скоропалительные выводы… Что ж, Дарк, ты поведал нам много любопытного, но теперь нам нужно много и хорошо думать. Ты свободен, можешь отправляться отдыхать.
Я не двинулся с места. Поразившая меня догадка жгла изнутри, требовала, чтобы ее озвучили. И мне позарез нужно было подтверждение.
Начал я не слишком деликатно, но издалека:
— Я думал, что вы ждете возвращения Темного отца, а вы… сваливаете вдруг на него вину за все ваши беды.
Старец-висельник мгновенно ощетинился.
— Осторожней, Дарк! Мы ждем, ибо Он велик! Но Он совершил ошибку, которая дорого стоила всем… неоправданно дорого.
Я возразил:
— Разве можно назвать вашу прежнюю жизнь благополучной? Ночной народ ненавидели и презирали! Называли нелепой помесью людей и эльфов, уродами, выродками… Именно Темный отец стал первым бороться за то, чтобы с Ночными считались. Он отомстил за гибель…
— Он обрек нас всех на вечное проклятье! — взвизгнул Старец-висельник.
Рауль вздрогнул, с широко распахнутыми глазами смотрел на старика, и не мог поверить в то, что только что услышал.
— Разве нет, Рауль? — каркнул старик гневно. — Разве нет?! Если бы не та война…
Облизнув пересохшие губы, я спросил быстро:
— Вы ждете Его, так? Но ждете не с надеждой.
— О чем ты…
— Вы… вы до смерти страшитесь того мига, когда он и вправду вернется!
Старик вздрогнул. Его взгляд вильнул.
Я продолжал, припечатав:
— Вы боитесь, потому что его разрушительная сила уже не обожжет вас, как обжигала раньше, наполняя силой, нет, теперь она попросту обратит вас в пепел!
Старец-висельник вцепился в подлокотники кресла с такой силой, что из-под желтых потрескавшихся когтей брызнула древесная щепа.
— Да как ты смеешь, щенок?! — прошипел он. На дрожащей от гнева нижней губе повисла ниточка слюны, но Старец-висельник этого не замечал. — Негодяй, как ты…
К сожалению, я уже не мог остановиться. Говорил, уже сам понимая, что угодил в яблочко:
— Вся ваша борьба здесь, в Блошиных норах, — это клоунское барахтанье между повседневной надеждой и полуночным ужасом. Фикция. Ваши совесть и гордость не позволяют вам оставаться в стороне, на обочине, но не позволяет и жить под гнетом предателя… вы ведь так называете Темного короля? Я правильно повторил?.. Вы — гордецы, которые отказались подчиняться, и которые на самом деле всего лишь играют в борцов за справедливость… Но по-настоящему вы, благородный старец, просто страшитесь новой войны, именно поэтому живете изгнанниками здесь, в лачугах, отринутые и презираемые!
Лицо Старца-висельника побелело, он вскочил, воскликнул визгливо:
— Пошел вон! Вон!
Я поднялся.
Уронил с презрением:
— Я уйду, не кричи так. Ты уже стар, рассказчик, тебе нужно беречь свое здоровье.
— Во-он!!! Тварь!
Я перевел взгляд на Рауля, он не выдержал, отвел свой.
Я повторил негромко:
— Я уйду. Но вы так и останетесь здесь, наедине со своими страхами. Знаете, это к лучшему, что Ночные больше не появляются… не хотел бы видеть детей, которых вы воспитываете, прививая с колыбели ужас перед призраками прошлого и пустыми надеждами… Только знайте, что многие из тех, кто считал себя самыми умными, кто пожелал оставаться в стороне, закончили плачевно. Может быть вы правы, может быть Сирена уже казнена, а у вас есть немного времени… Да только, когда придут взбешенные маги, вы проклянете час, когда отказались вмешаться.
Я вышел из комнаты. И никто не сделал ни малейшей попытки, чтобы меня остановить.
4
Нет, злость меня не душила. В конце концов, я здесь недавно, да и ничего общего с этими существами по факту не имел. Их история — всего лишь художественная выдумка сценариста. Но вот обида жгла. Да. Обида на то, что даже здесь, казалось бы, в месте, где должны кипеть какие-то идеалы, где каждый гребаный камень — это осколок боли, напоминание о прошлом… но нет, даже здесь вновь встречаешь трусость и предательство.
«Да и черт с ними! — подумал я раздраженно. — Это их выбор, а я должен сделать свой…»