Валяюсь в грязи под дождем, пытаюсь встать, и вдруг ночь прорезает ослепительно белый шар Ловцов, я слышу приближающийся лай собак…
Бог ты мой!
Видения пропали, а я все лежу, забыв про возможность дышать!
Что это было?!
Так ярко, так… чувственно и живо! Все словно происходило со мною в действительности!
Но… будто и вправду ведьмы постарались! Лица! Что это были за лица!
Черноволосая красавица, дриада, ведьма из-под Каменных холмов, рассорившая меня с другом, — она один в один Аня! Ошибки быть не может, это действительно Аня, моя девушка из того, настоящего мира!
Отличия есть, но они минимальны. Цвет волос другой, Анька блондинка, да и смеяться так восхитительно не могла, нет в ней столько природной женственности, но… это был ее образ!
А отец Грепа? Вождь горного племени, который изгнал и наложил проклятье — это же отец спасенной мною девочки Вари!
Невероятно… просто невероятно!
[ваша история сформирована, Дарк]
[вы — горец-изгнанник, человек без прав и прошлого, позор своего Рода]
[ваш уровень развития: низший]
[ваше влияние и лидерство: 0]
[умения не развиты; специализаций нет; профессией не обладаете]
[наличность: 0; кредитоспособность: 0; вещей, экипировки и оружия нет]
[харизма: начального уровня, не развита]
[на вас оказывает влияние: квест «Проклятье отца, потерявшего сына»]
[справка*: действие квестового дебаффа случайно-хаотическое; срабатывание и урон — случайные]
[справка**: этот квест имеет статусы «Эпический», «Уникальный»; подсказок, как снять проклятие, нет; дополнительных сведений — нет]
Обалдеть…
2
Обдумать ситуацию более детально не вышло.
В самой обстановке вдруг что-то изменилось, возникло напряжение и что-то такое, отчего сердце забилось тревожней. Я ощутил, как фургон пошел медленней, послышались голоса, и тон переговоров теперь нельзя было назвать спокойным.
А потом раздался крик возницы:
— Вижу Рудник!..
ГЛАВА 2. Невольничий рынок
1
Снаружи царила суета. Кто-то на кого-то орал, другой оправдывался, третий радостно что-то доказывал.
Дважды слышал, как мимо промчались всадники, их провожали ругательствами, дескать, совсем не смотрят, куда прут. Вдруг зашлись лаем псы, у меня мурашки пошли по спине, когда вспомнил их клыкастые раскаленные пасти. В ответ кто-то заверещал, принялся умолять. Ему презрительно скомандовали: «беги!»
— Ну, Бертран, сколько поставишь? — послышался веселый голос.
— На этого червяка?! — возмутился второй. — И гроша не дам — трави так!
— Ох ты и скряга… Ладно. Митус, спускай собак!
Сердце екнуло и застыло, когда я понял, что именно там происходит!
Песий лай взвился на октаву, потом стал удаляться. В нем отчетливо слышался свирепый восторг и голод.
Чем все закончилось — не узнал. Воображение довольно живо обрисовало далекий жалобный крик, но не уверен, действительно ли его слыхал. Во-первых, шума снаружи прибавилось; а во-вторых, полог фургона откинулся, и ко мне сунулся Дик. Глаза его блестели, в расширенных зрачках плескалось радостное безумие.
В ладони Дика блеснул кинжал с кривым лезвием.
— Видишь это? — оскалился Ловец. — Клянусь собственной матерью, которую, видят Медные боги, я люблю больше всего на свете, что без промедлений перережу твою глотку, если вздумаешь бежать. Понятно? Кивни, ублюдок, если в состоянии понимать людскую речь!
Я кивнул, но, видимо, недостаточно убедительно. Дик, помедлив, решил для начала обезопаситься. И сделал это типичным для него способом: без замаха ударил ногой, коротко и мощно… раньше я бы легко увернулся, но сейчас мешали цепи, да и с ловкостью моею что-то…
Меня швырнуло на спину, кандалы больно резанули кожу на запястьях. Подбородок горел от удара, а во рту стало солоно от крови.
— А теперь кивни еще раз, тварь!
Очень хотелось плюнуть прямо в этот исчерченный паутиной мешок на его башке, но вовремя заработали инстинкты. Боль слишком реальна, вот прям действительно слишком! И… довольно зыбкий, но все же неоспоримый аргумент: «вернуться ты обратно не сможешь», «жизнь с ноля, парень».
А у меня и так «с ноля» хреново получается, как у того танцора, да и кому понравится, когда тебя дубасят что есть силы? Нет-нет, я не мазохист, уверяю! А проверять на собственной шкуре, что будет, когда силы окончательно меня оставят… нет!