Он посопел, я видел, как сухие кулаки его со скрипом сжались. Почему-то представилось, что, окажись в них камень, сейчас бы посыпалась от него только пыль.
Переждав его короткий приступ ярости, спросил:
— А потом?
Ночной охотник бросил в мою сторону раздраженный взгляд. Фыркнул:
— А то ты не знаешь?! Потом так же, как у всех остальных! Решили с ублюдком, с которым моя супружница грехом прелюбодеяния предавалась, по-мужски разобраться. Вышли на Арену, отказавшись от Знака воскрешения, да и… демоны тебя забери, Дарк! На кой черт тебе это надо?!
Я поспешно выставил руки, торопливо сказал:
— Прости, не знал, что все так…
— Как?!
— Печально. Извини.
Калхун отвернулся, и несколько минут мы шагали молча.
Вот, значит, как тут все устроено? Персонажи этого мира считают реинкарнацию совершенно естественной фиговиной? Вот, как этот: видимо, при жизни поставил все на сражение, проиграл, и возродился другим существом.
Интересно. И вполне логично, стопроцентно укладывается в логику волшебного мира.
Меня вот раньше всегда бесила особенность книг и сериалов в жанре фэнтези, в которых и драконы, и мертвецы на марше, и боги мирами трясут, как баба веником, а обычные люди до колик смерти боятся. Чуть что — под угрозой гибели предают королей и собственный отцов продают, и вообще ведут себя как совершенно обычные подлые и трусливые двуногие.
Почему?
Вот скажите, кабы в нашем реальном мире люди каждый день получали бы доказательства, что другие миры и посмертье существует? Если бы каждое утро начиналось с магии, а по дороге на работу видели бы, как по Небесной лестнице ангелы или будды маршируют? Стали бы тогда люди бояться последней черты? Да хрен бы там!
Обычной силы ВЕРЫ, не ЗНАНИЯ, а просто веры хватает, чтобы люди за идею или правое дело жизнью жертвовали, а то — железная уверенность, что после окочуривания пойдешь сразу в Чертоги с богами пиво пить! Да все сражения и сам ход истории по-другому пошел бы…
Задумавшись, не заметил, как прошли несколько гротов подряд. Неприметная дорога стала опускаться, по углам пещер вначале редко, потом чаще стали встречаться черепа и скелеты, какие-то остовы древних строений.
Я вспомнил, что мне теперь по сюжету любой игры полагается самой Судьбой задавать вопросы.
— Где это мы?
Ночной охотник даже головы не повернул.
— Проходим наши старые угодья. Только добычи здесь почти не осталось, приходиться дальше от Темной земли уходить, чтобы пропитание или редкий предмет отыскать. И походы эти становятся все опасней.
— Почему?
— Люди, — коротко ответил Калхун. — Лютуют.
Дорога стала отчетливей, словно каменный пол веками полировали ходоки. Тьмы стало больше, особенное зрение мое не всегда помогало в такой темноте. А потому я совсем не удивился, когда на одном из поворотов дороги встретил лампу.
Она висела на ржавой цепи прямо между сталактитов. Древняя, от возраста и влаги позеленевшая медная лампа. В ней что-то лежало горкой, что-то похожее на измельченные кости, а поверх плясали языки призрачного зеленого пламени.
— Ночные лампы, — пояснил Калхун, перехватив мой взгляд. — Не знаю всех подробностей, алхимия — это не моя основная профессия, но слышал, что горят за счет оставшейся жизненной силы.
Видя, что такое объяснение меня не слишком устроило, мой проводник поморщился:
— Говорю же — не знаю, как точно все устроено. Но вроде, когда дух из тела навсегда уходит, а плоть со временем растворяется, часть жизненной силы остается в костях. Она никому не нужна, даже демонам мало, чтобы нажраться. Но вот на освещение для нас, живущих по ту сторону света, вполне хватает.
В пещере и вправду было куда светлей. И этот свет, в отличие от света факелов, глаза не резал.
— А людям этот свет помогает?
— Не-а, наоборот. Он их пугает, делает нерешительными. — Дебафф к стойкости? — Но зато у них есть факелы, а вот их свет, не говоря уже про жар ЖИВОГО огня, нам не по душе.
Полезная инфа.
По мере продвижения путь оживал. В смысле, предметов обстановки становилось больше. Мы словно двигались по трюму давно затонувшего корабля: у стен встречались разломанные и сгнившие шкафы, черепки разбитых кувшинов, искалеченные статуи, ржавые доспехи, какие-то сооружения, уничтоженные временем так беспощадно, что их назначение не угадать.
Я было сунулся к одному шкафу, загляну в чрево, но увидел только крысиный помет и остатки гнезда.