— Че за возня? — не поверил своим глазам Серюня.
— Летим,— Рыбка попробовал раскурить потухшую сигарету, потом плюнул и отбросил окурок в сторону.
Действительно, мы летели. Теплица поднималась ввысь, подобно космической ракете, распугивая воробушков.
— Это ее наш мир стабилизировать пытается,— пояснил Утка.— Видимо, верховные подмогли, разобрались, в чем дело. Отправляют теплицу в вечное плавание. Как копит волшебство, так его пускай и отдает, на продолжение движения.
— А с нами как?
— Мы, похоже, сделаемся первыми людьми, которые выберутся за пределы Солнечной системы,— сказал Рыбка.— С голоду не помрем, помидоры вон есть, да и волшебства вокруг сколько хочешь, колдовать можно хоть до усерачки.
— И ничего нельзя поделать?
— Можно. Парашюты наколдовать, у нас на это примерно час уйдет. К тому времени мы благополучно минуем пределы земной атмосферы. А если успеем, то представь, каково будет, когда сила равновесия твой парашют метрах в сорока от земли обратно выдернет?
— А может, скафандры попробовать?
— Ты его сам даже не наденешь. Это раз. А два, опять же, как ты в скафандре летать собрался? Сгоришь еще в стратосфере.
Я представил себе нашу жизнь на уютном планетоиде. Как мы его обживаем, колонизируем, высаживаемся на планеты, несем свет отсталым мирам. Серюня учится стряпать, я — ковыряю тяпкой огород, Рыбка латает щели в обшивке…
Тут мое шустрое воображение услужливо представило прочие, так сказать, аспекты и стороны мужского общежития.
Господи! Нет, верните меня обратно! А-а-а-а!
— Ты че орешь? — удивились бойцы.
— Надо мне, вот и ору,— насупился я.
А-а-а-а!..
— Спакойна, маладые,— сказал Утка.— Спасемся, папка с вами.
Он вышиб стекло, впустив к нам холодный ветер, потянулся, расправляя плечи, и с разбегу бросился в оконный проем.
Рыбка, похоже, сразу догадавшийся о намерениях друга, подскочил к окну и, придерживаясь за деревянные рамы, осторожно выглянул наружу.
— Прыгать всем! — заорал он и подал личный пример, выбросившись вслед за Уткой.
Петюня с Серюней, как настоящие бойцы, не привыкшие долго раздумывать, последовали за ним. Их силуэты мелькнули на фоне серого зимнего неба, и я остался один.
Совсем один!
А-а-а-а!
Сделав три глубоких вдоха, я приблизился к зиявшему проему. Теплица поднялась уже на порядочную высоту, почти вровень с облаками, как мне показалось. Был холодно, ветер пробирал до костей, небеса вокруг были пустынны.
То ли моими товарищами овладело массовое сумасшествие, подвигнувшее их к коллективному самоубийству, а может, перспектива бесконечного путешествия в компании со мной показалась им до того устрашающей, что они предпочли расстаться с жизнью?
Я раздумывал, не стоит ли и мне покончить со всем этим раз и навсегда, как положено настоящему мужчине.
Коим я, безо всякого сомнения, являюсь.
А что?
Сразу разве, не заметно?
Земля далеко внизу выглядела вовсе игрушечной. Мне вот с километровой высоты прыгнуть бывает куда легче, чем, например, со второго этажа. Но это уже кому как.
А-а-а-а!..
Ветер в ушах! Мои щеки трепали и хлопали, как паруса, пока я не догадался захлопнуть рот. Шапку сорвало и унесло, не иначе, в мировое пространство.
Я растопырился, замедляя таким образом падение, и принялся жалеть, что не изучил основ левитации. Штука полезная, но до того сложная, что владеющих ею колдунов еще меньше, чем…
Что бы такое злободневное всунуть? Чем кого? Например…
Что-то с шумом налетело сверху, две громадные загнутые пластины попытались поймать меня, но промазали и со стуком захлопнулись рядом. Похоже наследующая попытка неизвестного чудища оказалась более удачной. Меня перехватили поперек туловища, и тут же громадная птица расправила крылья, замедляя падение.
Мой позвоночник хрустнул сразу в нескольких местах, голову резко дернуло, я прикусил себе язык и сразу после этого мир вокруг погрузился во тьму.
Ой. Ой-ей-ей.
Ладно, соврал, соврал.
На самом деле слова, которые я произнес, в порядочную книжку включать никак не следует, поэтому я их стыдливо опущу. Что-то зачастил я с купюрами. Надо бы сделать два варианта, один для детей и чиновников из министерства образования, а другой — для взрослых, с нецензурной лексикой (я в быту), эротическими сценами (я в ванной) и глубокой правдой жизни (я… я… не знаю).
Хм, отчего это голова не поворачивается? Ага, хреновина какая-то. Липучки, лямочки, пластмасса. Держит, одним словом. Хорошо, что не гипс, прорвались мы-таки в Европу. Я от штуковины попытался избавиться, но сделать это оказалось не так просто. Руки затекли и отказывались подчиняться.