«Совхозный двор» оказался длинным коровником из белого кирпича. С отсутствующей крышей. Внутри было разломано все. В полу зияли громадные дыры. Отличная натура для кино про светлую жизнь русской деревни после ядерной войны.
— Нормально, — сказал Муромский с удовлетворением в голосе. — Стойла, в общем, есть, цепи кое-где тоже. Коров зафиксируем, овец вон в тот угол загоним…
— А зверь возьмет и по курам пойдет, — предположил Лузгин. — Вот смеху-то будет!
— Птицу — в те дома, где бабы с детишками. Пометить надо будет, а то потом не рассортируем. Не боись, Андрюха, справимся. Некуда деваться, иначе нас не сегодня-завтра бабы прикончат. Баба, она пострашнее зверя будет!
— Знаю, — кивнул Лузгин.
— Натравить бы их друг на друга! — выдал идею Витя.
Ополченцы хором расхохотались.
— Пол бы поправить… — вздохнул Муромский, ковыряя сапогом гнилые доски. — Ноги переломаем. Ладно, сойдет. Вить, как у тебя с проводами? И лампочки еще нужны, тут же ни одной не осталось.
— Не боись, все найдем.
Мужики быстро поделили обязанности и разошлись за материалами и инструментом. Лузгина забрал с собой Витя, таскать провода.
— Думаешь, зверь придет к коровнику? — спросил Лузгин.
— Конечно, — без тени сомнения ответил Витя. — Позже вчерашнего, но явится. Он сначала возле домов покрутится. Унюхает, что там одни люди, и двинет в обход села выяснять, куда скотина девши. Аккурат к совхозному двору выйдет. Мы еще окна забьем со щелями, чтобы запах шел. Это если у зверя нюх слабый, хуже собачьего. С хорошим-то нюхом он мимо села прямо ко двору пойдет, как по ниточке…
— Дядя Витя, тебе не кажется, что такого странного зверя убивать нельзя? — забросил удочку Лузгин. — А лучше бы поймать?
— Как тебе сказать, Андрюха… Нельзя-то оно, может, и нельзя. А придется. Что мы его, прикладами замесим? Он, сука, быстрый, резкий, прыгучий. Разве сетью? А порвет? Это еще откуда он запрыгнет. Не бегать же за ним по всему двору с бреднем! Сам подумай. Тут ни петли, ни капканы не поставишь. Только стрелять его.
Витя поразмыслил и добавил:
— Да и страшно такую пакость ловить. Ты-то не боишься?
— Очень боюсь, — честно признался Лузгин и почувствовал, как от самих этих слов побежали мурашки по спине.
— Ну, вот и грохнем.
— Если удастся поймать, Зашишевье на всю Россию прославится. А может, и на весь мир, — сказал Лузгин, превозмогая накативший страх.
— А нам оно надо?
— Реклама — вещь полезная.
— Андрюха, ты что, не понял — мы тут не живем, а доживаем. Ко мне Серега, дружок-то твой, в последний раз пять лет назад приезжавши. Сын родной, мать его ети! Все письма шлет да звонит иногда. Мол, занят, а то с билетами проблема. Никому мы не нужны и никогда уже не понадобимся. Реклама! Нам бы кладбище побольше да на помин винца. Скоро как начнем один другого хоронить… Тьфу. Совсем ты меня расстроил. Пошли в сарай, я там кой-чего заначил…
К вечеру добрая половина ополчения распространяла вокруг себя мощный сивушный дух. Забивая выхлопы остальных мужиков, от которых пахло слабее. Тем не менее и в селе, и в коровнике все было налажено, как договаривались. Женщины, конечно, поматерили своих благоверных от души, но в положение вошли. Скотину никто не спрашивал. Кур переловили и надписали зеленкой, какая чья. Радовались приключению одни дети, сплошь чьи-то внуки, угодившие в Зашишевье на лето отдохнуть.
— Какого черта детей-то к родителям не отослали? — спросил Лузгин у Муромского. — Трудно позвонить и сказать, что тут опасно? Приехали бы, забрали. Да ты и сам при машине, мог бы отвезти.
Муромский почесал в затылке и выдал оценку ситуации, лишний раз напомнившую Лузгину, где он находится.
— Знаешь, — сказал Муромский, — в общем-то ничего чересчур опасного. Ну, зверь. А что, волки лучше? Конечно, если сегодня не получится, тогда может быть… Ты не паникуй. Водочки хочешь? Немножко? Чисто для успокоения нервной системы?
— Я уже. И как раз от этого забеспокоился.
— Значит, неправильную дозу принял. Добавь.
— Или убавь, — подсказал Витя, прислушивавшийся к разговору. — Серега, он тут идею толкнул, что зверя поймать надо. Реклама нам будет, говорит.
Муромский с живейшим интересом посмотрел на Лузгина.
— Ты, Андрей, не обижайся, но вы, журналисты, все е…анутые. Это я не про тебя лично, а вообще.
— Да я понимаю, — Лузгин вздохнул. — Мне просто в какой-то момент показалось…
— Не перекрестился? Обязательно крестись, если чего кажется. Идея твоя прекрасная, но совершенно невыполнимая. Я сам об этом думал. Не выйдет. Вот, смотри…