— Не отпирайся, Козлов, последний раз требую: признайся в преступлении, не води нас за нос. Нам все известно, — в десятый раз заговорил Белов о том же.
— Если вам все известно, тогда зачем же меня допрашивать? Виновен я вот в чем: краску со склада обменял на пол-литру, выпил и... Не помню дальше ничего. Забрел в подвал поспать. Слышал крик. Этого не скрываю — слышал, будто девушка кричала. Потом кто-то побежал, я очнулся, увидел девчушку, перепугался, тоже убежал. Но об этом я сейчас догадываюсь, сейчас понимаю, а тогда будто во сне происходило. В тумане вроде.
— Ты мне тумана не напускай. Одежду выстирал, берет новый купил, следы заметал. А теперь — в тумане. Но мы тебя все-таки заставим признаться. Заставим, слышишь, Козлов. Вот тут, — Белов похлопал рукой по толстой папке на столе, — вся жизнь твоя собрана по годам и дням. Все о тебе известно. Посмотри на папку следователя, посмотри. Видишь, как разбухла?
Белов повернулся к Морозову и заговорщицки подмигнул. Чего он хотел сказать этим, лейтенант не понял, ему стало стыдно за капитана, за пустой спектакль, разыгрываемый вот уже битый час. На одежде Козлова обнаружены следы белой и красной краски, нечистот, грязи, извести, но следов крови не найдено. Козлов же красную краску на одежде с пьяных глаз принял за кровь — вот и стирал костюм, чистил бензином. Материалы экспертизы и следствия пока что подтверждают показания Козлова. Он виноват лишь в том, что скрыл факт убийства девушки какими-то преступниками. Если бы Козлов сразу заявил в милицию, возможно, удалось бы выследить убийц по свежим следам.
— Так будешь говорить правду? — взревел Белов. — Признавайся, или...
— Не убивал я, товарищ...
— Тьфу! — Белов плюнул в сердцах и вышел, сильно хлопнув дверью. Козлов проводил его взглядом и, едва дверь захлопнулась, облегченно перевел дух, уселся поудобнее и поднял глаза на Морозова.
— Значит, продолжим, — сказал спокойно лейтенант. — Рассказывайте с того места, на котором остановились. Я буду записывать. Только не сочиняйте, рассказывайте о том, что помните. Зачем вы купили новый берет?
— По глупости, по трусости, товарищ следователь. Человек убит. Кто убийца — следов нету. А я оставил в подвале берет и пустую бутылку. Значит, меня и сцапают — так я подумал. Как же я докажу свою невиновность? Тут я и заметался, едва очухавшись после выпивки и все вспомнив. Дурак я, круглый дурак. Надо было мне к вам сразу идти, рассказать обо всем. Не рассчитывал, что вы так быстро отыщете меня по берету и бутылке. Неужели вы мне не верите? Чистую правду говорю, товарищ следователь. Не верите?
— Я вам верю, товарищ Козлов, — ответил искренне Морозов.
— Чему верите? — опешил завхоз, не ожидавший такого ответа от лейтенанта.
— Что не вы убили Зою Ермакову.
— Правда, верите? — Козлов весь так и вспыхнул отчаянной радостью. — Да я... Я все для вас сделаю! Только... не испытываете ли вы меня? Не надо, я правду говорю, всю правду. Виноват во многом, но чтобы на человека руку поднять... Нет, я не мог бы убить человека.
— Я верю вам, товарищ Козлов. Верю!
XV
В Пудеме Варламов не застал дома Риту Ившину, она ушла на пруд удить рыбу вместе с племянником. Майору некогда было ждать, да и неохота сидеть сложа руки, и он, расспросив дорогу, зашагал к мельнице.
Пройдя с полкилометра, вдруг остановился, будто его кто-то в грудь толкнул мягкой и теплой лапой, огляделся удивленно и радостно. Какая благодать! Лесок, насквозь промытый дождем и ветром, окутанный поверху зеленым дымом, гривасто раскачивался, словно жеребенком мчался к синеющему вдали плотному и могутному лесу. На лугах по берегу речки бежали зеленые и голубые волны, сама же вода, густо-оранжевая, все еще сытая весенним половодьем, уходила медленно, величаво.
Теплая тревожная жажда заполнила сердце Варламова, он почувствовал себя мальчонкой, захотелось побежать, упасть в травяные волны. Он вгляделся в взлохмаченную внезапным движением поляну и вдруг понял, что здесь вот только что был ветер, лежал и, оставив лежбище, унесся на край света. Варламов тоже побежал вверх по крутому взгорку, задыхаясь, сопя, достиг гребня и услышал трель жаворонка. Задрав голову, разинув рот, он пытался высмотреть источник весеннего шума. Никогда не думал Варламов, что маленький жаворонок может петь столь громко и многозвучно. Вот тебе и птаха!