Между тем день угас, сумерки быстро превратились в ночь, на темном небе высыпали звезды, а в лунных лучах засветились крыши и шпили далекого Кэлвидон-хауза.
— У вас все получится! Вы обязательно справитесь! — вдруг горячо заговорила Алинда, заметив, что ее собеседник вновь погружается в мрачность. — Вам следует привлечь в союзники всех — и прислугу, и фермеров — каждого, кто трудится в поместье, — и попросить их помочь вам сохранить Кэлвидон. Если он им дорог, как вы говорите, то они не откажутся разделить с вами заботу о нем.
— Вы думаете, они согласятся?
— Я уверена в этом. Они вас любят и вам доверяют. Переход от глухого отчаяния к задорной воинственности был мгновенным, и это отразилось на лице Роджера.
— Вам бросили вызов, — продолжала Алинда. — Если вы его примете, то, пройдя через все трудности, в конце концов победите.
— Откуда у вас такая вера в меня? — спросил он, не отрывая взгляда от ее лица, необыкновенно прекрасного в свете луны.
Воодушевленная собственными пророчествами, Алинда совершенно преобразилась.
— Не знаю. Просто я верю. — Она смущенно потупила глаза.
— Всем сердцем?
— Да, всем сердцем, — словно эхо откликнулась Алинда.
Все переживания и сомнения прошедшего дня были ею забыты. Главным стало для нее то, что ей удалось снова возродить в нем желание действовать, а не предаваться бесполезному копанию в своих ошибках.
Но после того как она сделала свое дело, ею вновь овладела робость.
— Должно быть, уже очень поздно. Мне надо идти, Она поднялась со скамьи. Роджер тоже встал и после напряженной паузы спросил:
— Вы будете помогать мне? Я один ни за что не справлюсь.
— Вы действительно этого хотите? — спросила она. Роджер улыбнулся:
— А вы сомневаетесь?
— Можете рассчитывать на меня, — улыбнулась в ответ Алинда.
Он обнял ее, привлек к себе почти с благоговейной нежностью.
— Я все еще не верю, что ты реальна. Ты видение из моих снов наяву. Только не исчезай, прошу тебя. Ты одна способна зажечь во мне надежду и побудить сражаться.
Алинда не знала, нужно ли отвечать ему, да, наверное, и не смогла бы произнести что-то вразумительное.
Счастье от того, что он так близко и согревание своим теплом и лаской, закружило ее в вихре и подняло куда-то высоко, почти к самым звездам.
Внезапно Роджер разжал объятия.
— Иди домой, дорогая. Ты, наверное, устала. Отдыхай и набирайся сил на завтра.
— А вы что будете делать? — не могла не поинтересоваться Алинда.
— Я останусь здесь и немного поразмышляю. Но не о судьбе Кэлвидона, а о тебе. Затем прогуляюсь до холма, к статуе богини мудрости. У меня такое чувство, что нам обоим скоро придется обратиться к ней за помощью.
— Она столько лет наблюдала за Кэлвидоном и за его обитателями, — сказала Алинда. — Уверена, она не откажет вам в помощи и не подведет, дав плохой совет.
Роджер взял ее руку, поднес к губам.
— Спасибо тебе, моя радость. Я говорю не те слова, какие хотел бы произнести, но мои чувства к тебе можно выразить и без слов. Мы и так друг друга поймем.
— Спокойной ночи, — тихо сказала Алинда и пустилась в обратный путь к дому.
Она ощущала какое-то странное умиротворение. Оно было словно разлито в воздухе и проникало в душу. Она была уверена, что Роджер ощущает тот же покой в душе, как будто они вместе — бок о бок — сражались в грандиозной битве и победили. И хотя предстояло еще немало сражений, Алинде казалось, что это было самым важным.
Она пересекла лужайку возле дома, пробираясь к заветной двери. Девушка надеялась, что никто не следит за ней из окон, вглядываясь в темноту. Чтобы убедиться в этом, она подняла голову, и взгляду ее предстал Кэлвидон-хауз во всем его величии — великолепное здание, похожее в лунном свете на сказочный дворец. За него стоило сражаться. И тут она замерла в удивлении.
Когда после окончания завтрака Люси убрала со стола посуду, Алинда разложила на нем покрывало из спальни графини.
Горничная, вопреки обыкновению, была неразговорчива в это утро и выглядела усталой.
Алинда решила, что причиной тому недосыпание. Люси, несомненно, легла очень поздно, как и остальные взбудораженные слуги. Сама Алинда почти всю ночь провела без сна.
Сейчас она почти автоматически занималась обычным делом, выкладывая в определенном порядке мотки шелка, пряжи и швейные принадлежности, чтобы все необходимое было под рукой, но нервное напряжение не оставляло ее.
Она ожидала, что в любой момент получит распоряжение собрать вещи и покинуть Кэлвидон-хауз. Вряд ли вдовствующая графиня оставит ее без наказания. Она никогда не поверит, что Алинда не отвечала взаимностью на ухаживания Феликса Хэнсона. Интересно, он еще не уехал из Кэлвидон-хауза?
Алинда не решилась спросить это у Люси, а та была сегодня явно не в настроении затевать какой-либо разговор.
В половине девятого Алинда приступила к работе. Она вышивала на покрывале шелком и парчой маленькие изящные цветочки, взамен таких же, но потускневших, и занималась этим почти час, когда за дверью в коридоре послышались голоса. Разговор шел на повышенных тонах.
Внезапно дверь распахнулась и в комнату ворвалась Люси.
— О, мисс!.. Мисс!.. — вскрикивала служанка с таким выражением лица, что Алинда невольно вскочила с места.
— В чем дело, Люси?
— Ее милость… О, мисс… Это ужасно!
— Что случилось, Люси?
— Ее милость мертва! Говорят, что его милость убил ее!
Какой-то момент Алинда не могла даже пошевельнуться, но тут же резко произнесла:
— Что за вздор! Кто болтает такое?
— Все. Когда мисс Хейман недавно заглянула к ее милости, то нашла ее лежащей на полу… мертвой. Должно быть, она пролежала так всю ночь! В убийстве подозревают его милость.