Через какое время начнется цепная реакция? Алп позвонит профессору, профессор разбудит Науриса, у Науриса будет причина поспешить к Винарту. Они оба знают Илгониса и именно поэтому, скорее всего, решат: случилось самое худшее, и поторопятся замести следы - начнут прятать, выбрасывать... Кажется, Саша напрасно сидит в сарае, хотя... Может быть, как раз туда оба и устремятся? Но дело в том, что мы должны взять их по одному. Показаний Илгониса Алпа достаточно для того, чтобы задержать Науриса Наркевича, но достаточно ли для доказательства его вины? Кроме того, приходится считаться с тем, что профессор - сильный противник, и ради единственного сына он бросится в какой угодно бой. Ведь один раз он уже это сделал. Значит, опыт имеет. И помощников найдет юридически образованных и хитрых. Как яхтсмены при встречном ветре умеют прийти к цели, так и эти изворотливые люди используют все способы до последнего, всю гуманность наших законов, чтобы выручить своего подзащитного. Они вынудят меня перейти от наступления к обороне. И тогда заговорит тяжелая артиллерия профессора Наркевича - нашей звезды первой величины, - чтобы окончательно выбить меня с занятых позиций. Во всяком случае, они сумеют добиться хотя бы одного - кражей автомобилей оттеснить убийство Грунского на задний план, хотя я могу дать голову на отсечение, что кражи с этим как-то связаны. Краденая машина, в которой ждут, чтобы отвезти... Хлороформ... Связь есть - это точно, и я должен хотя бы нащупать конец ниточки. На это нужно время, а его-то у меня уже нет.
Ивар приносит из буфета тарелку с бутербродами: мы не ели с самого утра. Разделив их по-братски с Илгонисом Алпом, мы закусываем. Он ест очень аккуратно: губы сомкнуты, жует неслышно, не уронив ни крошки.
- Что бы ты сделал, если бы я отпустил тебя домой?
- До утра?
Ивар смотрит на меня с удивлением: мол, думаешь, у тебя шкура дубленая, все выдержит? Ни Спулле, ни Шеф такой шаг не одобрят. Риск может ускорить ход расследования, но может и замедлить его раза в три.
- Может, и дольше, а может, до утра. Сам еще не знаю. Если бы это зависело только от меня, я оставил бы тебя на свободе до суда. Только не питай на этот счет иллюзий - вторично суд условно не приговорит.
- Спасибо за откровенность. Лучше останусь здесь. Мне будет трудно ждать ареста, и от отчаяния я могу наделать глупостей. Боюсь, сам себе не доверяю...
Ивар прав - я чуть было не совершил ошибку. Но, освободив Илгониса, я выиграл бы хоть полдня - ведь не побежал бы он к сообщникам, побоялся бы, что на суде это всплывет и при определении наказания это обязательно учтут. Он прекрасно понимает, что игра проиграна.
Ивар вынимает из шкафа "Орбиту". В отличие от меня, музыка ему не мешает работать, он утверждает даже, что при музыке меньше устает.
Стрелка искателя скользит по шкале, на коротких волнах - писк и шум.
Ритмичная музыка, поет низкий женский голос - должно быть, негритянка.
- Позвони Винарту и пригласи его на какую-нибудь вечеринку. Я обеспечу музыкальный фон, - говорит Ивар. - Адрес придумай такой, чтобы он не нашел.
- Не буду я звонить.
- Почему?
- Это нечестно.
- А красть машины - честно?
- Все равно звонить не буду.
Браво, мальчик! Ты еще не опустился на дно, из тебя, может, еще получится мужчина. Хотя ты мне и доставляешь немало хлопот. Большинство в подобных случаях готовы не только звонить, но и глотку перегрызть.
- Пора кончать. По кроватям! - командую я.
Хотел сказать "по домам!", но из-за мальчишки постеснялся. У него еще долго не будет дома.
В три часа ночи меня будит телефонный звонок. Саша.
Он почти в отчаянии.
- Может быть, удастся перехватить под Ригой, - успокаиваю я его. Назови номер машины, я свяжусь с постами автоинспекции.
Записываю.
Звоню в автоинспекцию, мне обещают помочь.
Звоню Ивару. Трубку не поднимают. Вспоминаю, что позавчера он дал мне еще один номер телефона, сказав: "Если нигде меня не найдешь, звони, может оказаться, что я там".
А, голос мне знаком, нам случалось говорить по телефону, только такой заспанной я вас еще не слышал. И мимоходом мы, кажется, однажды виделись. Когда вы звоните, всегда вежливо спрашиваете: "Пожалуйста, нельзя ли позвать Ивара?"
Я обращаюсь к женщине именно с этими словами.
Небольшая заминка.
- Сейчас!
Все в порядке. Ивар сразу побежит, и он, конечно, будет первым, я ведь выезжаю из Юрмалы.
Надеваю форму, чтобы никому не пришло в голову проехать мимо, когда я подниму полосатый жезл автоинспектора. Этот жезл отличная штука. Кто-то сказал однажды: "Это все равно что поднять руку с червонцем. Даже больше!" Не стану спорить - червонца мне жаль.
Глава XVII
Ему всегда хотелось быть на месте того, другого.
Нет, это была не зависть, - зависть появилась гораздо позже, просто он не хотел быть самим собой: себя он иногда презирал и ненавидел. Не потому что тот, другой, жил в светлой, просторной квартире и его шикарно одевали, а у Винарта брюки на заду всегда блестели и штанины были слишком короткими. И не потому, что Наурису всегда дарили новые вещи, а старые Спулга Раймондовна без лишних церемоний отдавала его матери, если в ближайшее время у Винарта не было ни дня рождения, ни именин или вообще какого-нибудь праздника, когда принято делать подарки. А в праздники или на день рождения Спулга преподносила непосредственно Винарту то коньки Науриса (прямо с ботинками), то почти не ношеный джемпер или набор столярных инструментов, который он только открыл и посмотрел, - все это было аккуратно завернуто и приложена поздравительная открытка. Это были вполне хорошие вещи, в комиссионном магазине их можно было бы легко продать, и пока Винарт еще не ходил в школу, ему они очень нравились, потому что, одеваясь в вещи Науриса, он походил на него. Матери вещи нравились и позже, когда он, плача от стыда, отказывался надевать Наурисовы джемпера и куртки, лишь бы не слышать реплик, брошенных вслед или сказанных в глаза: "Опять ограбил платяной шкаф Наркевича!" Когда он рассказал об этом матери, она лишь проворчала сердито: "Откуда им знать, может, я заплатила за эти вещи!" Спулга отдавала помногу, целыми свертками - Наурис был здоровым и рос быстро, а Винарт часто пропускал занятия из-за болезней и был освобожден от уроков физкультуры.