И всё же оно пришло в их дом в виде парочки в синих костюмах. Они представились детективами криминальной полиции, предъявив подлинные удостоверения, и забрали ничего не понимающую Мари. На следующий день один из парочки — высокий, крепкого телосложения человек со смуглым лицом, бритой головой и приятными манерами постучал в дверь съёмной квартиры, где отсиживался после очередного теракта Равашоль. Он пригласил анархиста на встречу и был весьма убедителен, предъявив несколько снимков дочери Равашоля, сделанных на переносную фотокамеру. Так началось сотрудничество некогда вольного анархиста с людьми в синих костюмах.
— Кто этот человек? — окончательно сдался Равашоль.
Вместо ответа его собеседник выложил на стол несколько фотографий. Две были сделаны профессионально — явно увеличенные копии карточек из досье. Анфас, правый профиль, левый профиль. Сделаны фото были не для полицейских архивов, скорее, для личного дела. Дополняли их карточки, снятые на переносную камеру, ничуть не уступающие качеством первым.
— «Континенталь», — оценил анархист, увидев на последнем снимке разворот удостоверения сыщика знаменитого детективного агентства, — после Надзорной коллегии как-то мелковато.
— Я уже сказал, думать не твоё дело, — бросил на стол несколько банкнот человек в синем костюме и поднялся на ноги. — Просто убери этого человека в кратчайшие сроки.
— Будет сделано, — мрачно ответил ему Равашоль, оставшись сидеть со снимками. Его собеседник по обыкновению расплатился за них обоих, да ещё и с неплохими чаевыми.
Равашоль смотрел на фотокарточки и прикидывал, чем же мог так обеспокоить всесильного господина в синем костюме частный сыщик. Ведь даже с проблемами в организации, связанными с появлением в рядах анархистов разочаровавшегося в идеях человека, решившего сдать всех Надзорной коллегии, не приказывали разобраться в кратчайшие сроки. Выходит он будет опасней инспектора, погибшего при взрыве кафе «Мирамар». Это заставило Равашоля задуматься — очень крепко задуматься над происходящим.
* * *
Двое мужчин, которые взаимно друг другу не нравятся, всегда напоминают самцов диких зверей. Они стоят чуть ближе, чем положено приличиями, меряют соперника взглядом, вызывая на простенькую, но такую эффектную игру в гляделки, только что клыки не скалят, демонстрируя угрожающий вид. Весь лоск цивилизации легко сползает с мужчин в этот момент, оставляя нечто древнее, доставшееся в наследство от далёких предков, предпочитавших выяснять отношения с помощью обожжённых палок и заострённых камней. Со стороны такое противостояние выглядит порой даже забавно, а вот тем, кто принимает в нём самое живое участие, как правило, не до смеха. И вот сегодня меня угораздило стать одним из них.
Я смотрел в глаза комиссара королевской жандармерии Жана-Клода Робера, с огромным трудом удерживая на лице светское выражение. С виду Робер не представлял собой ничего особенно отталкивающего. Обычный человек среднего роста со смуглым, даже приятным лицом и чёрными волосами. Одевался он в неброский, но дорогой костюм стального цвета, такого кроя, который скрывает кобуру под мышкой. Вот только ледяной взгляд серых в тон костюму глаз выдавал комиссара с потрохами — передо мной стоял всегда готовый выслужиться мерзавец, легко переступающий через живых и мёртвых. Насмотрелся на них на фронте — такие ради чинов с орденами поднимают своих людей в атаку, из которой вернётся в лучшем случае треть. Правда, они всегда сами шагают впереди под пули и осколки, понимая, что без этого им не выслужиться никак.
Конечно, не одни только глаза так много рассказали мне о Робере. Кое-что о «комиссаре-лопате» я знал от его бывшего сослуживца по фамилии Сенешаль. Робер вёл дело о взрыве в кафе «Мирамар», и несмотря на то, что оно было поставлено на контроль на самом верху, никаких результатов не добился. В полном соответствии со своим прозвищем. Дело об убийстве моего друга инспектора Надзорной коллегии Дюрана ушло в архив, а Робера перекинули на новое, да ещё и меня от «Континенталя» ему в помощь потребовали.