Я была права, думая, что нахожусь в ванной. Вода, влажность в воздухе и невыносимая жара были почти удушающими. Комната была выложена чистыми белыми мраморными плитками, а пол имел небольшой наклон вниз к стоку в центре. Вдоль стен тянулись многочисленные насадки для душа, но он не был таким грязным, как я ожидала. На самом деле, вся комната казалась стерильной.
Я наблюдала, как человек в капюшоне срывает перчатку, обнажая бледную кожу и мужские пальцы. Он погрузил руку под струю душа, прежде чем отстраниться и стряхнуть воду, как я предположила, проверяя воду. Я просто смотрела, как он стягивает вторую перчатку, аккуратно откладывая их обе в сторону в маленький тазик из нержавеющей стали.
— Раздевайся, — приказал он. И снова этот искусственный голос заставил мое сердце упасть, когда он эхом отозвался в акустике ванной. Когда я не сделала ни малейшего движения, чтобы подчиниться, он сделал один шаг вперед. — Либо ты раздеваешься сама, либо я привяжу тебя к стене и срежу ее своим ножом. Твой выбор.
Мои челюсти сжались, и я проглотила «пошёл ты». Мне нужно было действовать осторожно, поэтому я просто сказала:
— Трудновато это сделать со связанными руками. — Подняв руки, я с сомнением уставилась на мужчину.
Меня приводило в бешенство то, что я не могла видеть выражение его лица за маской, но мысленно представила, как он закатывает глаза. Он шагнул вперед, и мне потребовались все усилия, чтобы не отступить. Вместо этого я расправила плечи, пока мы не оказались лицом к лицу.
Он слегка наклонился, приблизив маску достаточно близко, чтобы коснуться кончика моего носа.
— Если ты выкинешь какую-нибудь глупость, я найду гораздо более интересные занятия с упомянутым ножом. Сделай одно неверное движение, и ты пожалеешь об этом. Ты понимаешь?
Я не ответила. Наши пристальные взгляды пересеклись.
— Ты. Понимаешь. — Теперь это было утверждение, а не вопрос. Даже через голосовые связки я могла слышать раздражение, как будто спираль вот-вот лопнет.
Вместо устного ответа я коротко кивнула ему, что он, должно быть, счел приемлемым, потому что выпрямился и вытащил ключ, которым расстегнул наручники, освобождая мои руки. Он позволил им упасть на пол, прежде чем отступить, пока не прислонился к металлической раковине. Я наблюдала, как он скрестил руки на груди, как напряглись мышцы даже под черной толстовкой. Я могла сказать, что он был массивным мужчиной. Его талия переходила в твердую, узкую букву V, а осанка была широкой. Я подозревала, что он семи футов ростом.
По сравнению с ним я была муравьем. Ребенком.
Я нагло оглядела его с ног до головы и злобно ухмыльнулась.
— Ты зря тратишь и мое, и свое время, приятель. Ты хочешь чегото, чего у меня просто нет. Почему бы тебе просто не ускорить процесс и не убить меня сейчас?
Он с минуту молчал, и мне показалось, что он не ответит на мои подначивания, пока не сказал:
— И это то, чего ты хочешь, не так ли? Умереть? — Его голос был резким, но пытливым. — Так вот почему ты прыгнула с моста, как трусиха.
— Ты ничего обо мне не знаешь. — Процедила я сквозь зубы. — Ты видел один-единственный момент в моей жизни, когда я приняла лучшее решение, какое только могла, но никогда не смей предполагать, что тебе что-то известно о моих мотивах.
— Смерть — это легкий выход…
— Смерть не имеет значения! — Рявкнула я, едва дав ему закончить предложение. Я смотрела ему прямо в маску, не моргая. — Смерть это единственный способ ничего не достичь.
Он не ответил. Я не думала, что он собирается ответить в ближайшее время, поэтому отвернулась. Пройдя дальше в комнату, я заметила крючок на дальней стене и направилась к нему, хватаясь за бретельки своего испорченного платья. Я сорвала с себя вызывающее розовое одеяние, бросив все на пол. Я была более осторожна со своим бюстгальтером и трусиками, плавно снимая их, не обращая внимания на мужчину, стоявшего у дальней стены и наблюдавшего за каждым моим движением. Мне было все равно, что он увидит.
Раздевшись догола, я направилась к насадке для душа, наслаждаясь роскошным ощущением теплой воды, бьющей мне в лицо, когда подошла ближе. Оказавшись полностью под струями, я запрокинула голову, позволяя теплу струиться по моему лицу, и застонала. Дрожь прокатилась по моему телу. Я и не подозревала, насколько замерзла раньше, и мысль о возвращении в ту обитую войлоком комнату вызывала у меня ужас.
На стене висели дозаторы мыла с этикетками шампуня, кондиционера и средства для мытья тела, поэтому я использовала каждый по порядку. Мыло пахло сиренью и розами, и я энергично терла им кожу до тех пор, пока мне не показалось, что моя кожа может начать кровоточить. Я не знала, что пыталась смыть — кошмарное ощущение похотливых глаз, ползающих по моей коже, или слабость, которую я все еще чувствовала, цепляющуюся за меня, как одеяло стыда.