Его горячая кровь потекла по уголкам моего рта, а глаза закатились. На вкус он был как мята и мед. Я не мог выпить много, поскольку вампиры обычно не пьют кровь друг друга. Это было что-то вроде наркотика. Это давало нам кайф, но не служило реальной цели. Не то что кровь дампира. Пока я пил, я мысленно представлял Сиренити, как ее губы смыкаются на моем запястье, когда она пьет в первый раз.
Я представил, как ее глаза заблестели от дикой потребности, а соски затвердели под ночной рубашкой. Я хотел трахнуть эту женщину всеми мыслимыми способами. Я жаждал ощутить эту тугую киску вокруг моего члена и задавался вопросом, каково было бы взять ее за тугую попку, в то время как Фауст одновременно трахал ее киску. В прошлом мы делали это с другими женщинами, но при мысли о Сиренити между нами, у меня потекли слюнки.
Мы не знали, что она дампир, когда стащили с края того моста. В то время она была всего лишь стервозной дочерью сенатора, ответственного за похищение моей сестры из ковена. Она была виновна во всех его преступлениях, виновна в соучастии. Но в тот момент, когда Меррик попробовал ее кровь и, пошатываясь, ушел, мы точно знали, кем она была и что это значило. Дампиры были невероятно редки, но они были особенными во многих отношениях. Они могли гулять под солнцем и есть человеческую пищу. Они могли выбрать бессмертие или воздержаться от него навечно, прожив человеческую жизнь.
Я отнял у нее этот выбор сегодня вечером. Я знал, что должен чувствовать себя виноватым из-за этого, но, честно говоря, не чувствовал. Несмотря на то, что она была наполовину вампиром, невозможно было сказать, как много она знала о бизнесе, в который был по уши погружен ее отец. Все, что мы знали, она могла лгать нам. Существовала вполне реальная возможность, что она знала расположение каждого изолятора и точно знала, что они делали с пропавшими женщинами. Локсли была единственным другим дампиром в нашем ковене, не считая пятилетней девочки по имени Селеста. Локсли была моей сводной сестрой и порождением моего отца и какой-то человеческой женщины, с которой он переспал столетия назад. Я позволил ей ускользнуть у меня из рук.
Я провел языком по ране на внутренней стороне бедра Фауста и посмотрел, как она затягивается, прежде чем встать. Я застегнул брюки и присоединился к нему на своей огромной кровати, позволив себе упасть навзничь, затем уставился в потолок.
— Сегодня произошел инцидент, — сказал он, застегивая брюки.
Я посмотрел на него с замиранием сердца.
— Что случилось?
Он и Меррик все еще выдавали себя за новых телохранителей сенатора. Они были по уши в дерьме из-за того, что позволили забрать Сиренити, но он все равно оставил их в штате. Это было рискованно, но оно того стоило ради информации, которую они могли собрать. К счастью, у нас были связи с Бастианом, местным чернокнижником, продающим зелье дневного света на черном рынке. Это было какое-то мерзкое дерьмо, и держалось оно всего около десяти часов кряду, но оно сослужило свою службу и выдавало моих вампиров за людей.
— Видео, которое мы слили в центре города, вызвало беспорядки, — сказал Фауст серьезным и хриплым голосом. Я наблюдал, как он хмуро уставился в потолок. — Они убили двух волчат прямо у меня на глазах, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить это.
— Черт, — выдохнул я, проводя рукой по своему усталому лицу. — Какая стая?
— Стая Кровавой Луны, я думаю, — пробормотал он. — Они были молоды, подростки. Я даже не думаю, что они были достаточно взрослыми, чтобы обращаться.
— Черт, — добавил я, чувствуя, как у меня сжался желудок. Это было проблемой. Эти щенки не должны были находиться рядом со сторонниками Харкера. Да, они были волками, но до своей первой смены они все еще были уязвимы, а люди, собравшиеся в разъяренную толпу, могли нанести некоторый урон даже самым матерым волкам. — Я поговорю с их альфой. — Я вздрогнул, не горя желанием разговаривать с ним. Иногда они были дикими и невменяемыми, особенно когда дело касалось убийства одного из них.
— Это ни к чему хорошему не приведет, — мрачно сказал Фауст. — Когда Август узнает, он устроит ад в этом городе.
Он был прав. Август, альфа Кровавой Луны, был необузданным. В возрасте более тысячи лет он все еще не достиг зрелости и испытывал жажду крови и войны, подобной которой я не видел со времен военачальников древних времен. Потеря нескольких щенков от рук радикалов-людей была лишь искрой, которая разожгла бы пожар, способный сжечь город дотла. Я знал, что это был только вопрос времени, когда Август призовет мой ковен на помощь.