Когда она отстраняется, то шепчет:
— Большое спасибо, ты сделал мой день.
Ее глаза влажные от слез и ее голос дрожит. Я дарю ей улыбку и накидываю вуаль на ее лицо.
— Всегда пожалуйста. А теперь давай уже поженимся.
Она смеется надо мной, встает на свое место и извиняется перед преподобным.
Преподобный откашливается.
— Давайте попробуем еще раз. Сегодня, когда Оливия и Сет дают свои обеты, мы имеем честь стать свидетелями светлой любви новой семьи — семьи, которая будет вскормлена и взращена через преданность двух отдельных личностей, развивающихся вместе сквозь их узы любви. Пусть их брак принесет им мир, радость, утешение и удовольствие, которые известны сердцам всех Божьих детей.
Я отключаюсь и смотрю на Оливию. Сквозь тонкую ткань я могу разглядеть ее губы, когда она широко улыбается преподобному. Ее счастье льется из нее волнами и превосходит только мое собственное.
— По-настоящему любить другого человека значит быть готовым принять как его сильные, так и слабые стороны с равным пониманием и уважением.
Сама по себе церемония традиционная и совсем не долгая. Мы повторяли вслед за преподобным, обмениваясь кольцами. Я никогда раньше не носил колец, но золотое кольцо, которое теперь украшает мой палец, совсем не кажется мне чужим или неуместным. Оно ощущается правильно, как будто это часть моей кожи.
— Сет, берете ли Вы Оливию в свои законные жены, спутницы жизни? Считаете ли Вы ее единственной настоящей любовью? Вы дорожите ее дружбой и обещаете любить ее сегодня, завтра и всегда? Обещаете ли утешать ее, почитать и поддерживать в болезни и здравии, оставаясь верным ей до тех пор, пока смерть не разлучит вас?
Мне не нужно думать. Он только что задал мне самый простой вопрос, который я когда-либо слышал в своей жизни.
— Да.
— Оливия, берете ли Вы этого человека в свои законные мужья? Обещаете ли Вы любить его, утешать, почитать и поддерживать его в болезни и здравии, оставаясь верной ему до тех пор, пока смерть не разлучит вас?
— Да.
— Тогда силой данной мне, я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту.
Я протягиваю руку и поднимаю вуаль Оливии, обнажая единственный завиток темных волос, лежащий на ее груди. Я тяну О к себе и целую со всей страстью, что есть во мне. Я изливаю всю свою любовь, волнение и нервозность в этот поцелуй и чувствую, как воздух покидает ее легкие. Все в моей жизни вело к этому моменту... моменту, когда я заявлю о своей единственной настоящей любви к своей жене перед всеми нашими друзьями и семьей.
И я бы ничего не изменил.
***
Банкет представлял собой дикое пятно из мелькающих камер, музыки, танцев и еды. Мышцы моего лица болят больше, чем все мое тело после драки просто от улыбки.
Я мог бы написать роман на пятьсот страниц о сегодняшнем вечере. Я мог бы написать о клятвах, которыми мы обменялись, о нашем разговоре или танцах, которые мы разделили, в мельчайших подробностях, но для меня эти вещи не имели такого значения, как то, что я женился навсегда.
Я отъезжаю от стойки регистрации в ресторане «Эмерланд Клифф и Марина» и направляюсь к гостиничному комплексу, который забронировал для нас в «Особняке капитана Лорда». Я рад, что все это закончилось до того, как мы уехали, все наши родственники начали чувствовать последствия алкоголя и неловких детских историй, количество которых медленно начинало увеличиваться. Чейз, Мэдди, Джексон, Селена и Деррил собрались вместе за столом, делясь историями и смеясь, как всегда, а моя мама… Она, счастливая, сидела с матерью Оливии, и никто из них не притрагивался к бесплатной выпивке. Сегодняшний день и вечер были прекрасны, мягко говоря, но теперь мы наконец-то снова одни. Я хотел остаться наедине с Оливией с тех пор, как увидел ее в церкви Святого Павла, и единственное, о чем я могу думать, — как сделать эту ночь незабываемой для нее. Я не знаю, как... не знаю, что еще я могу сделать для нее. Я отвел ее в душ и привязал к кабине, лизал ее между бедер, пока она спала, и зарывался пальцами внутри нее, пока она не кончила миллион и один раз. Что еще я могу? Как я еще могу сделать этот вечер незабываемым?