«Нет, она твоя копия. В ней нет ничего от отца?»
«Иногда она смотрит на тебя, склонив голову набок, словно знает, что ты собираешься сказать, и ждёт, когда ты начнёшь. Это её отец. А когда она злится, её щёки краснеют, как закат. Это тоже её отец».
«Готовы рассказать мне о Мартине Бэкмане?»
Она сглотнула и покачала головой.
Итан ждал, не говоря больше ни слова, и отпил кофе, который теперь был настолько густым от гущи, что у него, вероятно, на языке начали расти волосы.
«Он был ужасным пьяницей, так он мне говорил, когда мы встречались, и именно поэтому он не пил. Он говорил, что внутри него что-то надламывается, когда он выпивает, и он теряет контроль. Он не пил семь лет. Я восхищалась им, потому что он осознал проблему и справился с ней.
«Я была в гостях у друзей в Бостоне, когда встретила его. Я влюбилась, вышла за него замуж сразу после окончания Брин-Морского университета и переехала в большой и суровый Бостон. Я стала болеть за «Пэтриотс» и «Ред Сокс» — их невозможно не любить. А потом в нашей жизни появилась осень».
«Что сделал ваш муж?»
«Мартин работал в рекламе».
«ТВ-реклама?»
«Да, в первую очередь телевидение. Люди, юмор, дурацкие ситуации – в основном. Он был очень хорош в этом, обладал невероятной интуицией. Он умел точно определять, что понравится людям, а что нет, и обычно оказывался прав. Вскоре после нашей свадьбы его назначили главой бостонского отделения агентства – ему было всего двадцать восемь».
«Вы считаете, что его дар как-то сыграл в этом роль?
Дали ему преимущество?
«Ты, наверное, прав. Иногда было страшно, насколько он был прав. Отему было четыре года, когда компания захотела перевести его в Нью-Йорк — серьёзное повышение, больше денег, чем вы можете себе представить».
"Что случилось?"
«Он пошёл с людьми из фирмы в Нью-Йорк, чтобы отпраздновать это событие, и, не раздумывая, выпил. Он не остановился, не мог остановиться, наверное. Он ударил мужчину стулом в драке, и тот умер. Он смягчил обвинение до непредумышленного убийства и отправился в тюрьму минимум на девять лет». Она пожала плечами, глядя в пустой стакан. «Его убил в тюрьме заключённый в душе, который оказался родственником человека, убитого Мартином в том баре.
«Хочешь знать, что было странным, Итан?
Отем знала, что ее отец умер, еще до того, как я ей сказал.
Не обязательно умер, но его больше не было. И она знала, что его больше никогда не будет. Она сказала мне, что они общались каждый день, но я отказывалась верить в это, хотя нутром чувствовала, что это так, даже тогда. Я не могла понять, почему Мартин никогда не рассказывал мне об этом своём даре, никогда не рассказывал о своей семье, отказывался даже говорить о них. Теперь, конечно, я понимаю.
«Он не хотел, чтобы я знала об этом, даже об этом так называемом даре, который вселяет ужас».
Итан взял её руку, сжатую в кулак, разгладил пальцы. «Осень — не её отец. Она — она сама, и то, что она может сделать, — это чудо».
Она громко рассмеялась. «Да, настоящее чудо».
Он притянул её к себе и прижал к груди. «Спасибо, что сказала. Мне очень жаль.
Как давно он обратился к человеку?
«Почти три года назад, в Оссининге. Он не пускал ни Отем, ни меня к себе. Он писал мне каждую неделю, хотя, конечно, должен был уже знать обо всём, что происходит, поскольку разговаривал с Отем каждый день.
«К тому времени, как он умер, я даже не могла вспомнить его улыбку и чувствовала себя виноватой, потому что, возможно, не хотела вспоминать», — вздохнула она. «Всё это было так бессмысленно».
Он провёл большим пальцем по её брови, кончиками пальцев провёл по линии веснушек. «Я всё хотел тебе сказать, ты кажешься мне знакомой».
Она закрыла глаза. «Я снялась в рекламе нового вида картофельных чипсов. Это был способ заработать немного денег».
«Это ты был на пшеничном поле, жуя эту квадратную, кружевную чипсину?»
Она ухмыльнулась. «Режиссёр хотел, чтобы свет был выставлен идеально, чтобы подчеркнуть мои веснушки; он сказал, что они делают меня похожей на девчонку из соседнего дома. Знаете, эти чипсы довольно хороши».
«Я помню, что купила сумку из-за тебя».
Ему не следовало этого говорить, ему следовало перейти к делу, но не сейчас.
Он наклонился и поцеловал её в губы. У неё был вкус овсянки и абрикосового батончика PowerBar.
«Мне очень жаль, что с тобой случилось, Джоанна, и с тобой, и с Отем, но мы справимся. Я сейчас пойду искать хорошее место, чтобы понаблюдать за Блаженной. Ночь для этого идеальная, луны почти нет, но света достаточно, чтобы я могла видеть. Присмотри за Отем, хорошо?» Он снова поцеловал её и встал.