Осень снова сделала это: слишком частое дыхание, один жалкий вздох, и Блаженный вздохнул. «Ладно, Осень. Просто стой спокойно, ладно?»
«Я не сдвинусь с места», — сказала она Блаженному и погладила Итана по руке.
Малышка его разыгрывала. Хорошо. Она обняла Итана за шею своими тощими ручками, а он прошептал ей в щеку: «Ты в ударе, малышка, но будь осторожна, ладно? Благословенный не глупый».
Он почувствовал её кивок. Когда Блессид вернулся, она выпрямилась и сказала: «Тебе нужно развязать его, чтобы он мог принять аспирин».
Итан застонал. В отличие от Отем, он не притворялся.
Он почувствовал, как пальцы Блаженного тянут его за запястья, развязывая узлы. Вскоре они расслабились, хотя это и не имело значения, ведь он не чувствовал рук.
Итан медленно вытянул руки перед собой и начал потирать ладони, а затем встряхивать их.
Постепенно они начали покалывать, и он снова начал их чувствовать. Пальцы пульсировали и болели, но это его не особо беспокоило, потому что голова вот-вот взорвалась.
«Даже не думай преследовать меня, шериф. В следующий раз я тебя в живых не оставлю. Вот твой аспирин».
Пойти за ним? Как будто он мог, ведь ноги были связаны. Итан взял аспирин и проглотил его всухую.
Он посмотрел на часы. Одиннадцать утра.
Но какое утро?
«Какой сегодня день?»
"Четверг."
Ладно, хорошо. Он проспал от силы несколько часов. Он закрыл глаза и сидел неподвижно, ожидая, когда аспирин подействует.
Осень сказала: «Я хочу, чтобы ты развязал и мою маму».
Минутное молчание, затем голос Блесседа, теперь уже раздраженный: «Нет, эта сука останется...»
Осень закричала на него: «Моя мама не стерва!
Никогда больше не смей называть ее так!» Ее голос звучал дико и неадекватно.
контроль. Она бросилась на него, ударяя снова и снова. Итан услышал, как Благословенный тихо выругался, услышал, как он сказал: «Ладно, ладно, я развяжу её.
Успокойся, перестань вести себя как сумасшедший, слышишь меня?
Ведешь себя как сумасшедший?
Осень снова зарыдала, прошептав сквозь слезы: «Развяжите мою маму».
Итан считал, что мальчик должен сниматься в кино.
Блессед пытался говорить жестко, но Итану это не понравилось. «Может, я и так и сделаю, но если она попытается что-нибудь сделать, то снова уйдет. Я говорю серьёзно».
«Просто развяжите ее».
Он услышал стон Джоанны.
«Не мешай ей, благословенный!»
Итан сказал, не открывая глаз: «Принеси ей аспирин, Блаженный; он ей очень понадобится».
Минуту спустя Отем сказала: «Вот, мама, аспирин. Я принесла тебе воды, чтобы тебе не пришлось давиться им, как бедняге Итану».
Джоанна позволила ей взять аспирин в рот и поднести стакан к губам.
«Развяжи ее, Благословенный».
Блаженная, выглядя измученной, развязала руки.
«Мама, позволь мне потереть тебе руки. Так ведь лучше, правда? Итан? Тебе уже лучше?»
«Да», — сказал он, и, как ни странно, так оно и было. «Джоанна?»
«Я здесь, Итан». Итан почувствовал, как пошевелилось кресло, и понял, что Джоанна подняла Отем и качает ее.
Он услышал, как к нему идёт Блессед. Он не поднял глаз, что было, честно говоря, глупо. Он посмотрел на ботинки Блесседа. У него были слишком маленькие для мужчины ступни. Итан сказал: «Твои ботинки грязные, Блессед».
«Да? Ну, вы бы видели себя, шериф, и эту... женщину».
Итан знал, что Отэм собирается его раскритиковать. Блаженный быстро спас её. Итан сказал:
«Что теперь будет, Благословенный?»
55
«МЫ ДАВАЙТЕ, когда вы с женщиной сможете уйти отсюда».
«Куда мы идем?»
Пауза, затем: «Мы направляемся в другое место, шериф, в особенное место, где Осень будет в безопасности, а там мы подождем маму».
Ждать маму? Но Итан не был уверен, что она придёт — Савич сказал ему, что имеет дело с Шепардом Бэкманом. Он бы многое отдал сейчас, чтобы узнать, что Савич сделал со старушкой.
Джоанна спросила: «И где это может быть?»
«Закрой рот, женщина, не твоё дело. Осень, слезь с её колен, пора уходить».
«Мне нужно в туалет», — сказала Джоанна.
«Я тоже», — сказал Итан.
«Ладно, только побыстрее. Любая странность — и вы оба пропали».
Через десять минут они снова были на дороге. Итан был за рулём. «Мы на шоссе семьдесят пять», — сказал он. «Кажется, оно переходит в шоссе восемьдесят один за Чаттанугой. Где мы…»
«Просто езжай дальше, парень, и держи рот на замке. Я скажу тебе, куда ехать».
Он решил не торопиться. Боль в голове была лишь тупой и пульсирующей. Он взглянул на Джоанну, сидевшую рядом с ним на переднем сиденье. Он знал, что ей всё ещё больно, потому что она сидела совершенно неподвижно, глядя прямо перед собой, крепко сжав руки. Он протянул руку, освободил её и сжал.