И все же Аллен скучал. Получив через одного из его коллег секретную записку с указанием радиоволны, я тотчас вышел на связь со станцией «Феникс». Нередко у Аллена или у меня являлась острая потребность в общении, и я болтал с ним о разных земных и космических мелочах, не вдаваясь, разумеется, в подробности того дела, которое осуществляла самая секретная космическая лаборатория США.
У меня всегда была с собой карманная рация для вызова Аллена. При включении она неизменно давала сигнал, когда Аллен пролетал в космосе над тем местом земного шара, где я находился. Сигнал прозвучал совсем недавно, и ждать облета «Фениксом» Земли было нецелесообразно.
— Боби, — негромко позвал я, и он тотчас материализовался из угла. — Кажется, я постараюсь помочь вам. За результаты не ручаюсь… Вы ничего не слышали и ничего не знаете…
В ответ на эту шаблонную фразу шеф полиции так энергично стал трясти головой, что я понял: не выдаст.
— Мне нужен мощный передатчик.
— Он к вашим услугам! — сразу же отозвался Боби. — Можно распорядиться?
— При одном условии: о моих действиях никто не должен знать… Это очень серьезно, Боби!
— Я сам буду вас сопровождать.
Через четверть часа мы были на городской радиостанции. Я заказал нужную волну и остался один в студии. Боби дежурил по ту сторону толстой двери.
— Вы отчаянный парень, — сказал он перед этим. — Будьте осторожны. Они, — он подчеркнул это слово, — записывают все радиопереговоры.
— Знаю. Пока они поймут, что к чему, мы спасем город.
Довольно долго вызывал я Аллена. «Феникс» был вне зоны слышимости. Наконец раздался знакомый глуховатый голос:
— Шестой слушает.
— Вилли, это я, — сказал я, дрогнув от радости, словно друг вошел сейчас в комнату. — Привет!
— Привет, Жолио! — Он называл меня в целях конспирации именем деда. — Как поживаешь?
— Как на горячей сковороде…
Я торопливо объяснил Аллену ситуацию, спросил:
— Скажи, ты сможешь засечь плутоний? Их три или четыре штуки, очень компактных. Где бомбы, никто не знает…
— Когда намечен первый взрыв? — спросил Аллен.
Я взглянул на часы: 19.10.
— Через тридцать три часа пятьдесят минут.
В наушниках потрескивал космос. Аллен молчал. Я знал, что друг оценивает обстановку, считает, пока его станция с огромной скоростью мчит вокруг шарика.
— У меня здесь есть один аппарат, — сказал после затянувшейся паузы Аллен. — Вскоре я буду над Чикаго, сделаю снимки… Надо будет с ними основательно поработать. Словом, Жолио, я тебя вызову через десять — двенадцать часов. Ты откуда говоришь? Слышимость такая, словно ты в соседнем отсеке.
Я пояснил, как вышел на связь.
— Хорошо… Ты получишь снимки, но поступай по обстановке. Для связи достаточно твоей рации…
— Все понял, Вилли!
— Как там Мария и Эдди?
— Мария, как обычно, путешествует. Эдди на съемках в Голливуде.
— Поклон им от меня.
— И тебе от них!
— Береги себя, Жолио.
— И ты, Вилли!
— Ну, я-то далеко от вашей суеты. Привет тебе!
— Привет!
Выхожу из студии. Боби вопросительно смотрит на меня. Я молча киваю. Боби подмигивает в ответ.
В номере ждали телеграммы из «Всемирных новостей». Сэр Крис вежливо напомнил о необходимости срочного получения материала. Я понимал, что фирма нервничает: в Чикаго ринулись журналисты со всего света, а ее специальный корреспондент за два дня не прислал ни метра записи. Я ответил коротким посланием: пока не имею самого важного эпизода репортажа. Подпись. И точка…
Что они подумают? Возможно, решат, что я сошел с ума и хочу взорваться вместе с Большим Джоном… Во всяком случае, Боби может оказаться прав: фирма предположит, что я затеял какую-то авантюру, и задумается о гонораре…
Неожиданно сработала космическая рация, меня вызывал Аллен:
— Жолио, есть вопрос!
— Что случилось, Вилли?
— Над Чикаго летает какая-то установка. Насколько я понимаю, она занята поиском, наверное — того же самого… Надо ли мне вмешиваться?..
— Подожди, Вилли, я уточню…
Связался по телефону с Боби.
— Могу поговорить? Срочное дело.
— Да, Джон. — Он чуть поколебался.
Я повторил вопрос Аллена.
— Эти военные, — угрюмо признался шеф. — Честно, я на них не надеюсь… Загляну к вам, старина?..
— Чуть позже.
Аллен с минуту оценивал мою информацию.
— Понятно, другое ведомство, — сказал он наконец. — И все же, Жолио, не мешает получить их данные. Для сравнения… Понимаешь меня?
— Понимаю, — сказал я, пока ничего не понимая.
— Если удастся, передай сведения в банк информации. Все объекты, которые будут замечены с их высоты… Вот мой кодовый номер. — Аллен продиктовал числа. — Я вызову, как договорились…
Боби, появившись у меня, разложил на столе план Чикаго.
— Извините, Бари, я сам недавно узнал об этой затее. Они работают очень медленно. — Он показал узкую заштрихованную полоску, перечеркивающую город.
Большая летающая платформа-автомат бороздила воздушное пространство над городом — полоса за полосой. На ее борту, вероятно, был установлен ускоритель, который прощупывал внутренности Чикаго пучками отраженных лучей.
Я не физик, но отчетливо понимал, что искать уран и плутоний можно с помощью физического прибора. Иначе зачем летает над крышами такая штуковина! А раз летает, значит, где-то у компьютеров и экранов сидят и работают специалисты.
Шеф полиции согласился с моей версией и объяснил, почему он не надеется на успех этой операции.
Платформа, по сведениям Боби, сравнительно тихоходна, а широта облучаемой полосы узка: двести — триста метров. Простой расчет показывает, что исследовать все пространство в оставшиеся часы она не успеет.
— Мне нужны данные! — сказал я Боби.
Он словно не слышал. Тихонько насвистывал, рассматривая план Чикаго.
— Мне нужны данные, чтоб отсечь известные и бесспорные объекты с ядерной энергией.
— Но так-то просто добыть их, — буркнул Боби.
— Это в ваших интересах. — Я пожал плечами.
— Поднимемся на крышу, — предложил шеф.
Наверху моросил дождь.
— Подождем, — сказал Боби. — Она где-то рядом… Идет по второму заходу.
Мы подошли к краю площадки. Подняли воротники. Под дождем намокла одежда.
Шум моторов заставил меня поднять камеру, хотя снимать в сумерках было почти бесполезно.
Из серых клубящихся туч внезапно показалась, стремительно надвинулась и проплыла почти над нашими головами здоровенная металлическая рама. Четыре вертолетных винта, вздымая воздушные вихри, оглушая треском, несли ее над крышами. Я успел разглядеть какое-то массивное сооружение, и все — платформа уплыла во мрак.
— Осторожнее, — предупредил Боби, покосившись на мою камеру, — не дразните гусей.
— Какие тут секреты, — огрызнулся я, — когда ее видит каждый прохожий!
И тут раздался голос, он прозвучал совсем рядом:
— Отец, ваша коробка по-прежнему пуста, как консервная банка…
По глухому, вибрирующему звуку я догадался, что включилась карманная рация шефа.
— Конечно, Сэм, они не дураки, — громко сказал Боби. — Следите за движущимися объектами. Понял меня?
— Понял, шеф.
Я сделал вид, что ничего не слышал.
— Это мой сын, — сказал Боби. — Точнее, приемный сын… Он физик… Со светлой головой и… темной кожей.
Я взглянул на него с удивлением: шеф неизменно раскрывался для меня с самой неожиданной стороны.