Я прошелся по территории, чтобы убедиться, что команда сделала все правильно. Наш город был в безопасности, но несколько детей всегда задерживались или пытались проникнуть внутрь, чтобы посмотреть, действительно ли в этом месте водятся привидения.
Марс направился ко мне, таща за собой что-то похожее на повозку. Я склонил голову набок, гадая, какого черта он делает, когда увидел свисающую руку.
— Они высадили его в этом, и я должен сказать, что это чертовски удобно. — сказал он, останавливаясь передо мной.
Я рассмеялся.
— Похоже, нам, возможно, придется подумать о том, чтобы раздобыть несколько таких штуковин.
— Это лучше, чем пытаться тащить тяжелую задницу мужчины, а потом вонять как труп. — он поморщился.
— Ты не ошибаешься. — сказал я, протягивая руку, чтобы он мог передать тележку.
— Я знаю, босс. — сказал он, и мы направились к большому холодильнику, который у нас был.
Свиноферма отлично подходила для тел, от которых нужно было избавляться немедленно, но нам также нравилось замораживать парочку из них, чтобы уточнить время смерти, и через три недели, как сказал мэр, я должен был оставить тело в определенном месте, чтобы полиция могла его найти.
Очевидно, это было своего рода сообщение, но если они не смогут установить время смерти, наряду с другими вещами, раскрыть дело будет очень трудно.
Если бы это зависело от меня, всех бы съели, но я не был главным и делал то, что мне говорили, даже если был с этим не согласен. Жизнь оставалась простой, когда я следовал правилам, и мне не нужны были сложности в моей жизни. В основном я был предоставлен сам себе, пока убивал, и поверьте мне, это не составляло труда.
У меня была крыша над головой, у меня были деньги, у меня был Буги и, возможно, наша Кукла.
Мы с Марсом поговорили о том, как прошла ночь Хэллоуина, и о проблемах, с которыми мы столкнулись. Он предложил несколько вещей, и я все записал в уме, желая изложить их в стиле Буги. Воцарилась тишина, когда мы бросили тело в морозилку и заперли его.
Он сложил фургон, одновременно осматривая его.
— Я думаю, мы могли бы купить тележки получше, я проверю это завтра.
— Сделай это сам. — сказал я, запирая здание.
— Босс. — сказал он, когда я обернулся.
Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, и если бы мне пришлось гадать, я знал, что речь пойдет о девушке.
— Я собираюсь уладить это прямо здесь и сейчас. — сказал я, засовывая руки в карманы. — Это не подлежит обсуждению.
— Ладно, я собирался сказать, чтобы ты был осторожен, мы не знаем кто она. — сказал он, морщась. — Как друг, я говорю это как друг.
Я изучал Марс. Он был моим самым старым другом, даже если я использую этот термин в широком смысле, но я воспринял это как дружелюбие, вместо того чтобы злиться из-за того, что он сует свой нос куда не следует.
— Ладно, я приму это из дружеских побуждений. — проворчал я.
— Хорошо. — ухмыльнулся он. — Я запустил систему, и если я тебе понадоблюсь, позвони мне.
Он ушел, пока я обдумывал его слова. Может быть, я попрошу его проверить ее биографию, может быть, прогнать отпечатки ее пальцев по базе данных.
Неужели я действительно думал о том, чтобы оставить ее себе? Мы с Буги это не обсуждали, но мы позволили ей спать в нашей постели, но только мы спали в нашей постели. Скоро наступит утро, и когда она проснется, то будет прикована наручниками к нашей кровати. Судя по ее поведению прошлой ночью, я могу гарантировать, что она будет зла.
Адди сказала, что ей понравился торт «воронка», и, может быть, будет достаточно намазать ее маслом, прежде чем сказать, что она не может уйти. Прошли годы с тех пор, как я работал на концессиях, но я был почти уверен, что это похоже на мышечную память. Буги любил сладости по утрам, и я знала, что он также любит торт-воронку.
Во что, черт возьми, я ввязался?
Это было не похоже на гребаную мышечную память. Я подгорел, приготовил тесто, которое плохо прожарилось, и в конце концов пожалела, что начал этот гребаный пирог-воронку, когда вошла мама Дэ.
— Дитя мое, какого хрена ты делаешь?
Она вошла, отшвырнув меня, как ребенка. Я зарычал, когда она оттолкнула меня, но она была единственной, от кого я мог терпеть подобное обращение. Она была матерью города и никого не боялась, даже Буги.
— Почему ты так рано встала? — я уставился на нее.
— Что ты делал с этим дерьмовым тестом? Я тебя ничему не научила? — она выбросила тесто в мусорное ведро.
— Прошло много времени с тех пор, как я занимался подобным в последний раз. — огрызнулся я.
— Не смей говорить со мной таким тоном, мальчик, так тебе нужна помощь или нет? — она уперла руки в бедра.
— Пожалуйста. — проворчал я.
— Вы с Буги можете быть милыми, когда захотите. — она потянула меня за щеку.
— Не думаю, что мы хотим, чтобы нас называли милыми. — сказал я, щелкая зубами, когда она убрала руку.
— Конечно, нет, ты наводишь ужас на людей и заставляешь их дрожать. — ухмыльнулась она.
— Тише, старая женщина. — проворчал я, но она отмахнулась от меня.
Следующие двадцать минут я следил за ней, пока она пекла мне два торта-воронки, которые я разыграл так, словно один для меня.
— Спасибо, мама Дэ. — сказал я, целуя ее в щеку. — Я не знаю, почему ты не спишь, но тебе нужно пойти отдохнуть.
— Дарла звонит из Японии. — сказала она.
— Ладно, уходи пораньше, если тебе нужно, ты же знаешь сегодня будет легкий день. — сказал я, забирая тарелки, чтобы уйти.
— Так и сделаю, и передай привет леди в твоей постели. — она улыбнулась мне.
Я закатил глаза, ненавидя то, что она была слишком проницательной.
— Пока, старушка. — сказал я, покидая кухню.
Небо светлело, и близился рассвет. Я был измотан, может быть, мне удастся поспать еще несколько часов после того, как я угощу их пирогом-воронкой. В трейлере было все еще темно, когда я открыл дверь, выкладывая кексы-воронки на наш стол. Я снял куртку, скинул ботинки и пошел в спальню.
Я ожидал увидеть их спящими, но когда увидел, что там просто Буги сидящий у стены и смотрящий в свой телефон, я оглянулся на туалет, гадая, там ли она.
— Где она, черт возьми, Буги? — я зарычал.
— Она ушла. — ответил он, не отрываясь от телефона.
— Какого хрена! — я заорал. — Какого хрена ты позволил ей уйти, не спросив меня?
— Она сказала, что ей нужно уехать, и очень ясно изложила свою позицию. — сказал он, все еще глядя в свой телефон.
— Я думал, мы надели на нее наручники не просто так. — огрызнулся я.
— Ты не мог бы остыть? — он наконец поднял на меня глаза. — Я установил на нее устройство слежения.
Это заставило меня остыть, но я все еще был в ярости из-за того, что он позволил ей уйти.
— Было бы неплохо, если бы...
— Она была взволнована, сказав, что на нее полагаются какие-то люди. — перебил он. — У меня такое чувство, что она попала в плохую ситуацию, и, возможно, помощь заставит ее захотеть остаться.
— После прошлой ночи мы все еще сомневаемся, что она не хотела остаться? — я сел на кровать.
— Как я уже сказал, что-то было не так. — сказал он, показывая мне карту с синей точкой на ней.
Она направлялась на север, и, судя по всему, была примерно в часе езды.
— А что, если она сядет на самолет? — спросил я, зная, что он об этом не подумал.
— Я не думаю, что у нее есть деньги на билет. — уверенно сказал он. — У нее не было кошелька, только семьдесят долларов, ни удостоверения личности, ни банковской карточки. У нее были выступающие ребра, и у меня такое чувство, что настоящая проблема в том, что ее не должно было быть здесь прошлой ночью.
— Ты думаешь, она близко? — я почувствовал некоторую надежду, но знал, что случиться может все, что угодно.
— Я чертовски надеюсь на это, потому что ненавижу чертов самолет. — проворчал Буги.