— Минуточку внимания, — вставая, сказала я, — я предлагаю вам одно простое упражнение. Даже не упражнение, а игра. Вы все в нее играли в детстве. Я буду загадывать вам слова, а вы только жестами попытаетесь показать, остальные будут угадывать. Только прошу вас, сядьте все вместе.
Аглая покосилась на Серцеа, определив в нем мужчину, и не сдвинулась с места.
— Аглая, давай начнем с тебя, хорошо?
Она нехотя поднялась.
— Покажи стул, — я начала с простого.
Аглая в двух движениях, очень точно показала, что хотела. Британия отгадала. Аглая не села на ее место, а подошла к шкафу с оборудованием, взяла обруч, положила его рядом с Маус и села в него.
Тут только до меня дошла мысль, что Аглая не сможет нормально играть, потому что она не говорит. С другой стороны на эмоции она может начать что-то говорить.
Игра всем была интересна. Иногда Британия и Серцет начинали путаться, логика показа у них была своеобразной. Аглая только спокойно и внимательно наблюдала за нами.
Спустя сорок минут игры, я истощилась на предметы и животных и решила, что можно попробовать потанцевать.
— Вы не хотите потанцевать? — предложила я.
— А по одному или парами? — уточнила Маус.
— Как хотите.
Ответ поставил моих подопечных в тупик. Однако, почти сразу отмерев, Маус и Британия взяли за руки Серцета. Мужчина был польщен, но ни одной не отдал предпочтения.
— Бри, можно, я потанцую с ним, — сжавшись в комочек, спросила Маус.
Британия сощурилась и явно стала что-то внушать Маус, та держалась за Серцета только крепче.
— Пусть он сам выберет, — не сомневаясь в собственном превосходстве сказала Британия.
Я решила, что пора бы собственно начинать, но не знала, как их остановить, потому просто включила музыку. Взгляд мой упал на Аглаю, она улыбалась одной стороной рта. Ухмылка злобная и холодная, глаза светлые и теплые, что-то она задумывала.
— Девушки, я могу танцевать с вами обеими. Одновременно, — радостно сообщил дер Гертхе. Я едва сдержала свою руку, чтобы не шлепнуть ею себя по лбу. Ван Чех в углу веселился от души.
— Нет, выберите, одну, — требовательно притопнула ножкой Британия.
Серцет стал еще душевнее, глаза его заволокло матовым блеском.
— Вы обе так хороши, — интимно сказал он.
— Боже, боже, — тихонько пробормотала я.
Вдруг со своего места встала Аглая. Больные не заметили ее движения. Она с минуту силилась переступить обруч. Переступила его и грациозно подошла к троице. Легко, как тумбочку, она подвинула Британию, та потеряла дар речи от такой наглости.
С извиняющейся улыбкой Аглая мягко и нетерпимо расцепила руки Серцета и Маус и отвела мужчину чуть дальше, закинула ему руки на плечи и мило улыбнулась.
Я посмотрела на Ван Чеха. Он прятал глаза под ладонью. Я подсел к нему, пока расстроенные Британия и Маус сели на свои места.
— Вот тебе и картина мироустройства, — удерживая смех сказал Ван Чех, глядя на меня, — пока блондинки и брюнетки спорят, кого предпочитают джентльмены. Настоящие мужчины танцую с рыжими.
— Доктор, — окликнула его Британия. У нее был вид, будто он очень храбрится, — а можно вас пригласить?
— Можно, отчего же нельзя, — усмехнулся Ван Чех, — нет, такого правила, запрещающего танцевать с докторами. Только я заразный, болею.
— Ничего страшного. — Британия Лотус дер Готер сама взяла доктора за руку и повела за собой. Доктор с удовольствием повелся.
Я усмехнулась. На удивление они хорошо смотрелись вместе Британия и Ван Чех, оба черноволосые, с бледными лицами, легкий флер декаданса придавал паре шарма. Я поставила еще одну песню и подсела к Маус. Она выглядела немного растерянной, но веселой.
— Не обижайся, что тебя не выбрали на танец, — сказала я.
— Я и не думала, — ответила Маус и вздохнула, — я думала, над нашим с вами разговором. Достаточно сложно было бы мне поступить тогда иначе, я была одна. А теперь я словно становлюсь другой. Очень приятно разговаривать с тобой и с доктором. И с Британией, я очень рада вам всем. Я чувствую, что что-то меняется.
— Становится лучше?
Маус задумалась.
— Скорее да. Знаешь, так весело было сегодня. Мы еще соберемся так?
— Время покажет, Маус.
— Все, я устал! — заявил доктор ван Чех и сам сел на прежнее место не без сожаления на лице.
Композиция закончилась и больные разошлись по палатам.
— Как оцениваешь свою идею? — спросил меня ван Чех в ординаторской.
— На четверочку. Аглая не смогла хорошо поиграть, но сделала большой прогресс.