Из этого очевидным образом вытекает постулат, связанный с необходимостью отказа от денежного, а говоря шире, вообще от менового характера перераспределения ресурсов и благ, и частной собственности как таковой, как фундаментальном требовании к любому сообществу, которое на деле пытается решить проблему вызовов, которые стоят сегодня перед нашим видом. Любая попытка выхода за рамки действующей парадигмы связана с прямой необходимостью отказа от денег и частной собственности. Безусловно, в исторической ретроспективе такие попытки уже были, но проблема «красного проекта», который со всей очевидностью постулировал эту необходимость, по крайней мере, в классическом варианте, заключается в функциональном подходе. Который, понимая необходимость такого рода отказа, тем не менее не описывал проблематики подобного рода изменений на уровне сознания индивида, а тем более на уровне картины реальности, которую рисует для себя наша цивилизация. Не формировал принципов, по которым данные изменения могли бы происходить. Более того: изменения, которые пытались провести в рамках «красного проекта» были обречены в силу попытки изменений в рамках действующих систем государственности, т.е. без отказа от фундаментальных элементов системы. Во многом, именно это привело к искаженному варианту реализации красного проекта как в СССР, так и в КНР.
Фундаментальным аспектом, такого принципиального изменения, помимо собственно выстраивания самого механизма нового типа перераспределения, является изменения более глубокие и более инерционные, а именно изменения характера восприятия, изменения, необходимые для нового типа отношения. Эксплуатационный характер экономических и властных отношений очевидным образом сформировал вполне конкретный тип мышления и способов социальной адаптации. В более широком смысле — это общий процесс социализации в условиях отсутствия конкуренции доминантного типа. Сообщество Ном, как полноценный тип цивилизации, отрицает сам принцип доминантой логики в социальных отношениях. Более того: принцип стратификации в рамках нашей парадигмы постулирует не доступ к благам, а возможность на соучастие, содействие, участие в социально важных и сложных проектах, требующий от участников более высокий уровень социальной вовлеченности и ответственности, что очевидно невозможно в условиях мышления и социальных ориентиров современного типа. Подобного рода межличностные, а тем более сложные внутригрупповые отношения предсказуемо выродятся в более примитивные отношения варварского типа. Это подтверждается в ходе многочисленных попыток построения «утопичных» проектов в 20 веке.