Доктор Харрис не выглядел счастливым.
— Он переживает не лучшие дни. И он опасен.
— Я готова рискнуть, — сказала Дана, даже не задумываясь.
— Черт. Я ненавижу, когда ты так решительно выглядишь, сестренка. Ты не отступишь, ведь так?
Дана покачала головой.
— Ты сказал, он проделывал такое раньше. Как разговор может причинить ему боль?
Пол мрачно взглянул на доктора Харриса.
— Она чертовски упряма. Нам придется тащить ее отсюда. Морн не станет нападать на мою сестру. — Хотя Пол не был в этом до конца уверен. — Он привязан, и я буду здесь.
— Пусть женщина поговорит с Морном. — Миднайт взяла доктора за руку. — Мы не слишком смогли ему помочь. Она женщина и хочет провести время с ним. Они оба потеряли свои половинки. Как это может навредить? Я согласна с полом. Он не станет ее обижать.
— Думаю, для начала мы должны обсудить это с ОНВ. — Доктор Харрис попытался дотянутся до телефона, который стоял на прикроватной тумбочке, но Миднайт одернула его.
— Я Вид и говорю, что это хорошо. И мы не будем это больше обсуждать. Пошли пообедаем, как мы планировали. — Миднайт схватила его за руку и потащила в сторону двери.
— Я знаю, что ты задумала, Миднайт. И это плохая идея. — сказал доктор Харрис, еле волоча ногами, но женщина просто сильнее дернула его, заставляя следовать за ней.
Когда они вышли из смотровой, Миднайт рассмеялась и сказала:
— Она милая.
— Черт, — пробормотал Пол, после того как пара оказалась за пределами слышимости.
— Что? — Дана посмотрела на него в ожидании разъяснений.
— Она надеется, что ты и Морн поладите. Позволь мне просто позвонить кому-нибудь из Новых Видов, чтобы тот сопроводил тебя в мой дом. Я останусь здесь до тех пор, пока они не вернутся обратно в Медицинский центр, чтобы, когда Морн очнется, с ним рядом кто-нибудь находился.
Дана села в единственное в палате кресло.
— Иди занимайся чем угодно. А мне и здесь хорошо.
— Ты меня слышала? Миднайт думает, что ты достаточно милая, чтобы Морн заинтересовался тобой как женщиной.
— Слышала. Он потерял жену. Поверь мне, когда я говорю, что ничего не произойдет. Он, очевидно, сильно ее любил. Последнее, что он захочет, так это встречаться со мной. Послушай того, кто знает.
Пол посмотрел на бессознательного пациента, а затем обратно на сестру.
— Новые Виды не встречаются. Я не против, чтобы ты с кем-нибудь переспала, но не с одним из них, поскольку тебе придется жить здесь. Он все испортит.
— Я не поэтому хочу поговорить с ним. Я все равно никого не присматриваю для себя. В каком-то роде это должно помочь ему. Вот и все.
Пол прислонился к шкафу.
— Так вот почему ты все еще одна? Ты не чувствуешь себя одинокой?
— Я хожу на свидания, которые мне устраивает мама.
— Мы оба знаем, что эти не считаются. Ты ходишь на них, только чтобы она от тебя отстала.
— Верно. Я скажу ей, что старалась изо всех сил, но искра не пробежала. За это она не сможет меня винить.
— Но разве тебе не одиноко? — давил он вопросом.
Она решила быть честной.
— Все время, но потом я вспоминаю Томми и все, что у нас с ним было. Мы росли вместе. Кто меня полюбит так, как он? Я наслушалась страшных истории о свиданиях от моих незамужних подруг. Нет. Спасибо. Мужчины подыгрывают, жульничают. Тех, с кем я встречалась, просто не цепляли меня.
— Но есть и хорошие ребята. Я тому доказательство. — усмехнулся он. — Мне не нужно было встречаться с Бекки с седьмого класса, чтобы стать хорошим мужем. Мы познакомились гораздо позже, и я почти на десять лет ее старше. Я целую землю, по которой она ходит.
— Знаю. В один прекрасный день я буду готова, но не сейчас.
— Ты говорила это маме?
— Она думает, что я впустую трачу свою жизнь, будучи одинокой, ты же знаешь, как она хочет внуков. Она отвязалась от тебя и Бекки, так как вы подарили ей одного.
Он засмеялся.
— Похоже на маму. Она так расстроилась, когда я пошел в армию, вместо того, чтобы работать с отцом. При любом удобном случае пыталась скинуть на меня чью-нибудь дочь, после того как я закончил школу. Она всегда хотела третьего ребенка и решила, что внук его заменит.
Дана пожала плечами.
— Она настырная. Никто не может это отрицать. После смерти отца стало только хуже, и она живет одна. Она спрашивала меня, может ли переехать ко мне, или я к ней. — Дана поморщилась. — Я придушила бы ее. Конечно, часть вины лежит на мне. После смерти Томми я была полностью не в себе, так что не сопротивлялась ей столько, сколько должна была бы, когда она начала заправлять моей жизнью. Мне просто не хватило силы и воли. Она стала намного хуже, чем тогда, когда мы были детьми.