-Я был не прав, когда говорил, что мёртвые не прощают. Она простит тебя, – тихонько сказал Рыжик, чуть сжав пальцы. Алия неуверенно посмотрела на него снизу вверх карими глазами – в них прошлое отражение белого и красного постепенно сменялось отражениями интерьера кухни и собственно Рыжика. Переспросила придушенно, не вполне понимая:
-Что?..
-Твоя мама простит тебя, Алия… когда вы встретитесь. И я уверен, что местом этой встречи будет никакой не девятый круг ада. Главное, чтобы ты простила Марию Селакес…
Алия прерывисто вздохнула; хотела заговорить – и не смогла, лишь молча кивнула головой, соглашаясь. Всё, что было изорвано и разбито когда-то… Алия поверила: это можно починить. Только надо сильно-сильно захотеть и постараться.
-Тебе надо отдохнуть, впереди Церемония открытия вод, которая длится до полуночи… да и мне, честно говоря, тоже, – Рыжик потёр царапину на подбородке, еле слышно чихнул – от его пальцев почему-то пахло розовым маслом. Такой знакомый аромат… Он влетел в кухню, словно бумажный самолётик со словами любви на крыльях, брошенный чьей-то знакомой рукой за мили и ветры отсюда. А может быть, как алый луч солнца – предвестник заката и встречи. Этот аромат роз, словно воздушный поцелуй, остался на коже, заставив Рыжика задохнуться от предчувствий и развернуться на запад подобно намагниченной стрелке золотого компаса. Рыжику захотелось, чтобы запах роз стал осязаем – и тогда он смог бы зарыться в него лицом, как в ткань брошенного на край постели красного платья, как в густые чёрные волосы. И поверить в то, что…
-Ррыжик… эй, что с тобой?.. – Алия испуганно накрыла ладонью уже начавшие безвольно соскальзывать с её плеча пальца Рыжика. И вздрогнула – до того они были холодными.
-Сегодня будет очень кровавый закат, Алия, – тихо прошептал Рыжик, и от этого шёпота у девушки внутри всё как будто схватилось льдом и заиндевело. – Я чую это кожей. Сегодня ещё до конца дня я проложу свой последний шов…
-Не надо! Не говори так! – Алия вскочила, сжав ледяные пальца Рыжика в своих руках, не желая выпускать, пытаясь согреть. – Церемония открытия вод подчинена жёсткому регламенту уже многие столетия, и даже противоборствующие стороны складывают оружие в этот день… Я буду рядом с тобой, я не оставлю тебя, Рыжик. Я… я помогу тебе шить, если тебе будет трудно, или больно, или страшно. Ведь ты…
-Я очень устал, Алия, – еле слышным, вылинявшим и бесцветным голосом прервал её Рыжик, и посмотрел девушке в глаза из-под упавшей на лицо длинной косой чёлки. – Пойдём на крыльцо что ли, там скамеечки есть и солнышко греет. И может быть, там не будет…
Он смолк, не закончив фразы. Запах роз тёрся об его руки и лицо, словно ластящийся зверёк, напоминая о том, чему не суждено сбыться. О той, с кем не суждено быть.
-Там не будет чего, Ррыжичек?.. – Алия заглянула ему в глаза, но они оставались тёмными и непостижимыми, как окна давно заброшенного дома, и в них отражалась сама Алия. От этого почему-то делалось жутко. Не дождавшись ответа, девушка потянула Рыжика за манжету:
-Не надо на крыльцо, лучше к Тамсин в комнату. Она утренним рейсом в этот день всегда уезжает, вернётся не скоро…
-Ну пойдём, – согласился Рыжик безразлично.
====== 33. Where the wild roses grow… ======
Комната Тамсин была последней в коридоре, и её окна выходили на разворотную площадку трамваев – затканная железным кружевом, проросшая тонкими стеблями ртутных фонарей земля. Собранные в высоком буфете безделушки тоненько звенели от вибрации пола, сотрясаемого трамвайными колёсами – очень странные безделушки, как выяснил Рыжик, подойдя поближе. На полочках в буфете были собраны черепки чашек. Самых разных чашек. Дорогих коллекционных, простеньких ширпотребных, и каких-то совсем уж экзотических пиал, глиняных, с наводящими необъяснимый ужас завитками древних рун. Посреди этих осколков была водружена большая круглая оранжевая сахарница в крупные белые горохи.
-Тамсин очень верит в то, что посуда бьётся к счастью, – объяснила Алия, тихо подходя сзади и кладя подбородок к Рыжику на плечо. В стёклах буфета зыбко отразились их лица, чем-то неуловимо сейчас похожие. – Она мне рассказала, что когда только пришла в Депо, дольше всех девчонок не могла привыкнуть к своей слепоте. Постоянно всё роняла, врубалась в косяки, попадала в аварии, один раз даже переехала трамваем какого-то мальчишку. Ужас, в общем. Вот Тамсин и стала собирать разбитые чашки, чтобы отвлечься от проблем, и как-то незаметно втянулась. А её лучшая подруга Аанна ещё посоветовала склеивать из разных черепков новые чашки – как будто в мозаике. Находить кусочки, подходящие друг к другу по форме и размеру. Тамсин это занятие здорово помогло обвыкнуться в Депо и смириться со своей новой жизнью. Аанна умница, что это придумала. А что было делать? Тамсин первые полгода с ума сходила, всё норовила повязку содрать или в озеро уйти… Леди Джанне ей потом сказала: «Дурочка, ты же такая счастливая! Чашки из осколков клеишь, а остальные люди то же делают со своими судьбами. И я по пальцам могу сосчитать тех, чьи усилия, после долгих лет трудов, после изрезанных в лохмотья рук, всё-таки увенчались успехом…».
-Любопытно, – Рыжик смело открыл дверцы буфета и взял в каждую руку по черепку. Потом попробовал их соединить, покачал головой. Чуть повернулся к Алии, почти коснувшись её щекой, и спросил, – а ты не пробовала сама поиграть в это джексо с посудой?
-Пробовала. Пыхтела часа четыре, склеила в результате блюдце с двумя ручками по краям. Оно у меня дома в Кирпичном в комнатке живёт, на удачу, – Алия улыбнулась, опустив ресницы.
-Приезжай к нам в интернат, я тебе его подарю.
-Ага, а меня, в свою очередь, по принципу транзитивности, ты подаришь Элен Ливали? – изогнул бровь Рыжик и взял другой черепок: его заметно увлекло хобби Тамсин.
Алия прикусила нижнюю губу:
-Не говори так, Ррыжик! Знаешь, очень обидно, что ты думаешь обо мне только как о первой принципалке! Я не предам тебя.
-Что, даже ради идеи уз и ради счастья светлой нежной девочки Ливали?.. Даже зная, что это предательство поднимет тебя в заоблачные выси власти, и спасёт новый Некоуз от исполнения пророчества? – Рыжик склонил голову набок, прислонившись виском к скуле Алии – они так и стояли рядом перед буфетом, как дети перед украшенной ёлкой.
-Я знаю, что ты не простишь, – просто отвечала Алия. – И, самое главное, что я сама себе не прощу. Такие, как ты… встречаются очень редко. Ты звёздный жемчуг – не чета рубиновым бусам, или марлевым ленточкам, или даже белым-белым цветкам ландыша. Если бы, Ррыжик, ты был жемчужиной, я бы носила тебя на шее на самой крепкой нитке из красной меди, белого света и чёрного шёлка, и сжимала в кулаке, когда волнуюсь, на удачу. А если бы ты был на самом деле иголкой, я бы держала тебя в бархатной коробочке, и вышивала тобой лишь на самой дорогой и роскошной ткани… Жаль, что тебя невозможно удержать, Рыжик.
-Это точно, – тот чуть улыбнулся, блеснув глазами, и вдруг взял да и соединил две половинки разных чашек – бело-синей фарфоровой, расписанной ландышами, и глиняной, с замысловатым узором, похожим то ли на паутинку инея на стёклах, то ли на завитки сигаретного дыма.
Эти две половинки идеально совпали, словно раньше были одной целой чашкой, и Рыжик удивлённо присвистнул через щербинку между передними зубами. Алия от интереса взяла его за локоть и вытянула шею через Рыжиково плечо:
-Ух ты, да у тебя талант! Да, это не блюдца с ручками лепить…
-Это кое-что похлеще, – Рыжик поставил полученный гибрид на полку – тот не развалился, остался стоять, как склеенный. Медленно и бережно Рыжик закрыл створки буфета, потом так же медленно и бережно высвободился из рук Алии. Постучал по стеклу ногтями и, не оборачиваясь, тихо сказал: