Вот только…
Ворота были открытые, народ нихрена не строил, а на будущей центральной площади примостилось пяток американских машинок с отсутствующими номерами.
- Надеюсь, они все живы… - Вырвалось у меня с искренней болью. – Иначе, нахрен, не отмоемся!
Перекрыв выезд, мы с Лешенькой выбрались на свет божий и пошли разбираться с новыми проблемами.
И, к сожалению, немного не успели.
В тот момент, когда мы, разобравшись, где весь народ тусит, подошли, последняя голова благополучно исчезла под бетоном.
Под хорошим бетоном!
А нырять за кем-то, у меня не было желания ни приказывать кому-то, ни самому мараться.
Самое обидное, что фундамент теперь станет хуже!
А ведь я тут хотел бассейн забабахать.
Крытый.
А теперь придется какой-нибудь монумент делать…
Я прищурил глаза, представляя себе здоровенную, тополиную аллею, упирающуюся в монумент Терминатору, разрывающему пасть губернатора, насаженного на вилы и ухмыльнулся.
Пирамидальные тополя – идея прекрасная, а вот насчет Терминатора надо помозговать!
- Максим Федорович! – Прораб, нанятый за отдельную сумму, битый еще советской властью калач, при виде меня просто расцвел майской розой. – Вам тут несколько машин, в подарок подогнали, некие не известные…
Врал – и не краснел!
Силен, шельма, не отнимешь!
- А телефоны «неизвестных» в ткань фарадея, случаем, не завернули? – Бесхитростно полюбопытствовал я, чувствуя, что с этим прорабом меня ждет немало открытий.
- В коробочках лежат… - Григорий Вениаминович развел руками. – Вместе с портфельчиками и прочими ключиками…
- Замечательно…
- И одежка там же…
- Вы их голышом?! – Лешенька выпучил глаза. – Того?! Туда?!
- А костюмчики прекрасные, зачем добру пропадать… - Пожал плечами наш варвар-прораб. – Это телефончики-ключики сейчас электронные, а тряпки всегда тряпками останутся.
Достав из кармана телефон, связался с Зарей и попросил прислать наших «электронщиков», пусть в технике покопаются, «слесарей», пусть в машинках покопаются и сыщиков – пусть в шмотках покопаются, глядишь, это просто быки приехали права качать и никого «высокопоставленного» мы в бетонные плавочки на залили.
Но это, как я понимаю, совсем уже вряд ли.
- Григорий Вениаминович… Отличившимся, пожалуйста, премию и две недели отпуска, чтобы не болтанули чего, остальных…
- Остальных проинструктирую. – Прораб дернул плечом, как бы намекая, что на его стройках и не такое бывало.
А, может, и в правду – бывало?
Судя по возрасту, этот дедок явно в лихих 90-хх свой бизнес мутил!
Ну, или, как вариант, знал толк в подобных мутках.
Эх, не хотел я уголовки, как свет ясный, не хотел!
- Кстати… - Я вспомнил, что не задал простой вопрос. – А чего «этим» надо-то было?
- Да, как обычно… - Прораб тяжело вздохнул. – Экологию нарушаете, пожарную безопасность не соблюдаете, место под солнцем занимаете…
- На пяти машинах?! Ради такой фигни?! – Я искренне удивился. – Совсем больные…
- Ну, почему на пяти. – Позади прораба стоял парнишка-охранник. – На девяти. Просто четыре были простенькие, мы их сразу и отогнали в сторонку.
- Гриша… - Я сделал глубокий вдох. – Сколько народа вы под бетон загнали?!
- Ну дак… Всех!
- «Всех», если по головам считать, то сколько? – Я огляделся по сторонам и понял, что этот старик надо мной слегка издевается, играя на толпу.
- По головам – человек тридцать, но у некоторых голов сразу не было!
- А у скольки голов не было? – Любопытство Лешеньки еще хуже моего, чесслово!
- У десятка… Примерно…
- Вы залили в цемент сорок человек?! – Ужаснулся я.
- Ой, да какие это люди! – Отмахнулся Григорий. – Два журналиста, пяток общественников, десятка чиновников, остальное и вовсе…
- Так фундамент развалится, Григорий Вениаминович! – Не выдержал я, уже понимая, что вся моя мечта о монументе рушится синим пое… пламенем! – Сорок! Сорок «дырявых» точек!
- Ну, чутка поменьше… - Пошел на попятную прораб. – Но, да, маху дали… Надо было на два объекта раскидать!
- Надо было чоповцев вызвать! – Вздохнул Лешенька. – Полицию, в конце концов! А не «валить» всех, сразу!
- Так они руки распускать начали! – Вениаминович тяжело вздохнул. – Камерами махали, угрожали…
- Ага. А твои «одуванчики» - святые! – Я честно почесал затылок, решая, что тут можно сделать… - Значит так, деда Гриша…
Григорий Вениаминович слегка съежился, чувствуя, что сейчас ему придется за свою инициативу серьезно пострадать.