Маршан я рассказал все, очень много услышал о себе в ответ, но, думаю, через месяцок она отойдет и мы с ней поговорим еще раз.
Тем более что при ней у меня все дела спорились, а вот без нее – как-то тяжеловато все идет.
- Обязательно было «Мангуст»? – Сидящий в кресле у меня за спиной Старейшина брюзжал больше по привычке, чем по надобности. – Вонючее же животное!
- Увы, «Око Саурона» и «Вифлеемская звезда» в качестве названия брать запрещено! – Я вернулся в свое кресло, искренне желая, чтобы оно провалилось вместе со мной с этого 17 этажа куда-нибудь в гараж.
- Ладно-ладно… - Пошел на попятный Старейшина. – Понял я все, сам «Мангуста» предложил. Но, что по моему делу?
Вместо долгих слов перекинул старейшине бархатную, зелено-оранжевую папку, толщиной в три пальца.
- А без бумажек?
- А без бумажек – там все в ажуре. Ваша дочь и супруга Вам верны, оба старших сына – примерные наследники, а работники – восхищены вашей самоотверженностью и приверженностью…
- Слушай, кончай уже издеваться! – Взорвался Старейшина, в этот раз сильно напоминая своего предшественника, не выжившего, кстати, в схватке с богиней огня. – Выкладывай!
- Шкатулку дочь проиграла в карты, мама в курсе была. – Я развел руками. – Им же и в голову прийти не могло, что шкатулка с секретом и что именно в секрете лежит.
- Ты ее вернешь?
- И полезу в драку с родом Ситни?! – Я демонстративно покрутил пальцем у виска, намекая, что я думаю об этой идее.
- Ну да, ну да, род видный… Но ты хоть с ними свяжись, спроси, чего они хотят за шкатулку?
- Да они, кстати, и не скрывают, чего хотят… - Я вновь взмолился звездам о чашечке кофе. – Вашего младшенького!
- Убьют ведь… - Старейшина удрученно вздохнул, а я, в очередной раз сравнил его с предыдущим Старейшиной, который сперва все взвешивал, а только потом выдавал на-гора какие-то свои мысли.
- Не убьют, а женят. – Я усмехнулся. – Вашему младшенькому надо чаще думать верхней головой, иначе ему ее подадут на тарелочке!
- Хорошо, я понял… - Старейшина легко встал из глубокого и мягкого кресла, подхватил со стола папку и исчез, лишь на мгновение став клубочком тумана.
«Блин, так же хочу»!
Выйдя из кабинета, прошел мимо пустующего места секретаря и открыл дверь на маленькую кухоньку с уютным диванчиком и сейчас молчащим зомбоящиком.
И с кофе машиной, за которую я отвалил почти десять тысяч фиолетовых фантиков и еще тысячу фантиков за возобновляемый, годичный запас кофе.
Кофе был хорош.
А вот кофе машина – лютое говнище!
Поставив турку на огонь, принялся священнодействовать.
Свежесваренный кофе – это замечательно!
Особенно с лимоном, коньяком или апельсином!
Убавив огонь, полез в холодильник, искренне сожалея, что для коньяка еще слишком рано.
Достав лимон, закрыл дверцу, и взгляд зацепился за желтую бумажку-стикер, с надписью: «Заменить диван»!
Ну да, обязательно…
… Расположившуюся на диване в кухоньке вампиршу хотелось прибить. Причем прибить так, чтобы всем было впредь наукой!
«Интересно, она реально считает, что я позарюсь на ее аристократично-анемичную тушку, холодную даже на вид?!» - Я подхватил с пола ее платье, бросил девушке и вышел из кухоньки, в надежде, что до навязанной мне Старейшиной секретутки дойдет, что именно она сделала не так.
Тем более…
Я покачал головой, очень на это надеюсь…
Иначе мне придется избавляться и от этой шалавы, и еще от троих сотрудников, что с ней спали на этом же самом диванчике!
Нет, будь все с другими ограничениями – да и пусть спят друг с другом, глядишь, роды начнут меньше собачиться, но…
В «Мангусте» такой фокус не пройдет – здесь все завязано на тройном узле контроля эмоций, на рациональности и доверии.
А как можно доверять сотрудникам, что трахаются между собой как кролики и при этом слишком много болтают?!
В общем, хочу я того или нет, но опять придется всех перетряхивать, а от троицы избавляться дедовским методом – фосфор по венам и нет тела!
И это еще милосердно будет – верни я их в род, так там их на корм пустят, прилюдно, чтобы раз и навсегда продемонстрировать, что такое верность и честь рода.
- Шеф… Вам черный, как обычно? – Одевшаяся секретарша уже успела сварить кофе, но вот что-то брать из рук оскорбленной женщины я бы сейчас поостерегся!