Видимо, не судьба прийти в светлое будущее, не умея жить в мире ни с соседями, ни с самими собой.
- А ты там был? – Макс, вот ведь душа наивная, но, чую, прозорливая, раз задал этот вопрос. – Сам, своими глазами видел?
- Да. – Я кивнул. – Был, видел, общался с «королевишной», был с позором изгнан, вернулся и…
Хотелось добавить – «застрелен», но я передумал.
Не стоит еще одному человеку наносить травму.
- Слушай, может я зря так суечусь? – Макс вздохнул. – Но, было бы спокойнее, если бы вертушки пригнали вы с Машкой.
- Да понял я, понял. Пригоним. – Я рассмеялся. – Только во-первых, это встанет тебе в копеечку, а во-вторых…
Я закрыл глаза и досчитал до пяти.
- Если хочешь, чтобы твоя школа давала прибыль, гони Машку из инструкторов. Пилот она хороший, но вот инструктор – хреновый. А как человек, так и вовсе – говно. На нее поэтому все шишки и сыпятся, что она ни рот на замке держать не умеет, ни пи… орган свой, на молнию закрыть не может. Да и как человек она, честно скажем – так себе. Я посмотрел как к ней на «Мозжечке» относятся, как она с другими общается… Я бы ее прикопал и поплакал пару дней, для проформы…
Макс от моих слов побледнел, но, молоток, уважаю, удержался от резких слов.
За это я ему скидку сделаю.
Процентов пять.
Подмигнув на прощание олимпийскому Мишке, идущему третьим слева, распрощался с Максом и вышел вон.
…- Что Машка…- Макс поставил на стол между ними бутылку запотевшей водки и две стопки. – Все услышала?
Девушка побагровела.
- Так вот, сестренка моя сводная, - Макс разбулькал водку по стопкам и ехидно улыбнулся. – Инструктором ты больше не будешь, курсант дело сказал. Отношения с ним, как хочешь налаживай, хоть в койку прыгай, хоть на мостик становись, но чтобы ни единого скандала с твоей стороны! В полете – он старший, это не обсуждается. Ну, будем!...
Глава 10
…- Костян! Костян, твою мать! Коооостян, ля! – Елка-белка влетела в дремлющий послеобеденным сном лагерь и принялась тормошить своего парня, осоловелого от доброй еды, хорошей выпивки и многочисленной женской ласки, на которую Елка никогда не скупилась.
- Костян, пошли! Там такое! Там Элька зависла, давай живее! – Девушка, для скорости поддала своему парню легкого пинка, ускоряя сборы. – Давай живее!
Вырвавшись из-под развесистых крон на край поляны, Елка с Костиком замерли рядом со своей подругой, снимающей вертолет, выписывающий на малой высоте удивительные пируэты.
- Это что, моделька какая-то?! – Костян прищурился. – Да нет, вроде нормальный… Ух, это он как?!
Вертолет, качнувшись с боку на бок, внезапно перекувыркнулся и завис в положении «винтом вниз», потом вновь вернулся в рабочее положение, покачался, как аттракцион «галеон», с хвоста на нос и обратно; потом развернулся, вальсирующим кругом прошел по-над поляной и снова взмыл в высоту, чтобы через секунду вернуться к своей предельно малой высоте и вновь…
- Да он же танцует! – Воскликнул Костя и схватился за телефон, что-то в нем лихорадочно ища. – Сейчас, сейчас… Не то, не то… А… Вот!
…Ты со мною забудь обо всем
Эта ночь нам покажется сном
Ты возьмешь меня и прижмешь, как родную дочь,
Нас окутает дым сигарет
Ты уйдешь, как настанет рассвет
И следы на постели нам напомнят про счастливую ночь!
Удивительно мягкий, женский вокал с чувством вытягивал «Лирику» на другой уровень, а вертолет танцевал под нее, с чувством отрицая законы природы и нарушая причинно-следственные связи.
- Ты пишешь? Ты пишешь? – Костик прыгал вокруг худой, как щепка, Эльки, но прыгал аккуратно, чтобы не попасть в кадр, да и шептал больше, с трудом удерживаясь от восхищенного вопля.