Дальше произошло нечто такое, чего я точно не ожидал!
Один из парней, стоящих рядом со страдальцем, молча и с душой, развернулся на каблуках и зарядил «страдальцу» классическим, идеально исполненным уширо маваши гери, с треском ломающейся челюсти, вскриком боли и гробовой тишиной.
- Задолбал… - Парень резко выдохнул, сбрасывая напряжение. – Как же ты задолбал-то, ублюдок…
- Может, скорую вызвать? – Стоящая неподалеку от меня девушка обернулась к своему парню, в котором точно чувствовался оборотень, хотя девушка об этом ни сном, ни духом!
- Это же – Варфоломей Сяткин! – Оборотень было явно из наших, так что вполне себе на полном серьезе перекрестился! – Да чур меня, чур! Сдурела, Риток?! Его же в страну не пускают, чтобы кто грех на душу не взял! Он же восемь последних лет во всех организациях побывал! Его же даже «Гринпис» выгнал! А со сломанной челюстью, глядишь, хоть полгодика помолчит…
- Эдька! А вдруг помрет?
Словно в ответ на ее слова, вышеназванный Варфоломей прочухался, отполз от компании на жопном ходу, встал на подкашивающиеся ноги и дал стрекача в сторону демократического соседа, пытаясь одновременно держать челюсть и что-то угрожающе мычать.
- Видишь, скоты не дохнут! – Эдька проводил беглеца таким сожалеющим взглядом, что мне стало слегка не по себе.
- Эдька! Сволочь! Он же – человек! – Девушка ткнула своего парня в живот, но видно, что исключительно, чтобы за ней осталось последнее слово.
- Да это ж разве человек… - Эдька сжал кулаки. – Плесень, по сравнению с ним, человек. А он… Погань.
Варфоломей все бежал и бежал, пока, уже явно на стороне ближе к соседу, из неприметной кочки выскочила тонкая, невысокая фигурка в лохматой накидке, отработала Сяткина броском дзюдо, вывернула в букву «зю» и через минуту гордо волокла нарушителя в сторону домика с развивающимся бирюзовым флагом.
- Смотри, чего сейчас будет! – Возглас был зычным, я бы даже сказал – трубным! – Смотри! Пять! Четыре! Три! Два! Один! Пуск!
На слове «пуск!» двери домика распахнулись и из них кубарем сперва вылетела тонкая фигурка в лохматой накидке, а следом, подвывая, фигура в костюме.
- Нигде не любят предателей! – «Трубный глас» повторился. – Совсем нигде. Их пользуют, ими пользуются, в них даже влюбляются всякие дурочки, но…
- Но… Это же «не оказание помощи!» - Голос с акцентом, за моей спиной, заставил меня развернуться так быстро, что говорящий слегка отшатнулся. – Это не по-человечески, не по-божески, в конце-концов!
Судя по тому, что мужик прижимался к переднему крылу белоснежного «Мерина», за лобовым стеклом которого болталась маленькая, сплетенная из двух дуг, рыбка, говорящий был из тех самых «христиан», которые всегда лезли не в свое дело, решая за всех, чью же веру принять.
Ну, а у меня, к этим тварям и вовсе свойское отношение.
Жаль, в этот раз, высказать я его не успел – кто-то запулил в игнатианца помидором, а кто-то не пожалел и яблочного огрызка!
«Н-да-а-а-а-а, уж, сегодня на границе собрался весь цвет, как бы тут чего не ёб.. не пиз… В общем, не взорвалось!» - Я вернулся в «Ниву», надеясь, если и не вздремнуть, так хотя бы почитать.
Вместо этого, наши соседи внезапно оживились и принялись пропускать авто почти без досмотра, бегом-бегом, заставляя наших выбраться из кондиционированного пространства под палящие лучи.
«Добропорядочный христианин» дважды попытался подрезать своих соседей по очереди, но, в первый раз ему просто погрозили изящным женским кулачком и трехэтажно обматерили, а во второй – открыли окно и выплеснули ему в окно содержимое детского горшка.
Молчком.
Наблюдая за шоу в зеркале заднего вида, едва не снес нашего погранца, который тоже любовался разворачивающимся шоу.
- Наркотики, оружие, запрещенные предметы? – Погранец глянул на меня и, дождавшись отрицательного мотания головы, протянул руку за документами, мазнув по паспорту наметанным глазом, вернул документы и махнул рукой, разрешая проезд.
Минута неспешной езды и смуглокожий мужчина повторив все те же слова и действия, лишь дополнив, что без регистрации находиться на территории суверенного Казахстана можно только 24 часа.
И снова, взмах рукой и вот я уже на территории огромного государства, такого огромного, что Украин надо больше четырех!
А вот дороги, увы, все те же, что и в моем детстве!