— Дай мне нож. — сказал он Наташе. Она быстро отыскала среди нехитрой ку-хонной утвари большой и тёмный нож. Лёнька поддел лезвием гвоздь и тут же лезвие печально дзинькнуло и разломилось. А тонкий гвоздик даже не пошеве-лился. Тогда они оба попытались расковырять обломком окаменевшую замазку. Ничего не получилось. Впечатление такое, словно царапают спичкой гранит.
— Ну, если это средство не подействует, тогда не знаю. — с сомнением прого-ворил Лён.
Он вынул из кармашка иглу.
— Сталь Дивояра! — и тряхнул иглой.
Та засветилась и обратилась в необычайной красоты кинжал.
Одно движение и все гвозди с замазкой вместе и стружкой с подоконника по-сыпались на пол. Так же легко сталь разрезала задвижки, которые до этого было невозможно расшевелить.
Окно открылось. Вместе со звуками улицы ворвался жаркий воздух. Они встали на пороге. Посмотрели в дверь наружу. Там был виден дом Семёновых. Дядя Саня возился на крыльце с ножовкой. Катька с криками рубила лопухи.
Посмотрели в окно. Пелагея Васина вывешивала на верёвки стираные зана-вески. Маленькая Пелагея играла на крылечке с куклой. Голосил петух. Прислу-шались. Звуки двух пространств проникали в дом.
— Это портал. Больше нечего предположить. — сказала Наташа.
Как быть? Можно ли Наташе выйти из окна? Будет ли это перемещением?
— Ты понимаешь, если мы ошиблись, то ты не вернёшься из Селембрис. Тогда инопланетяне унесут тебя навеки. Что я буду сочинять твоим родителям?
Вся логика была против. Но кончилось тем, что оба вышли из окна наружу.
— Давай вернёмся! — вдруг запаниковала Платонова. И опрометью бросилась назад.
— Ну, что? — напряжённо спросил её Лён.
— Вижу дядю Саню. — доложила она, выглядывая из двери.
— Мне кажется, здесь есть ещё один портал. В доме Леха. — высказал сообра-жение Косицын. — Я дважды вышел через него в другое пространство.
Он всё ещё тревожился и спрашивал Наташу, не позабыла ли она чего.
— Меня вот что занимает. — ответила она. — Ты так и не пытался самостоя-тельно перенестись отсюда в наш мир. Всякий раз ты попадал в портал.
Это была правда. Но сейчас проделать это Лён не мог. Нельзя оставлять Ната-шу.
— Что мы здесь ищем? — рассуждала она дальше.
— Сейчас, надо только отойти подальше за деревню.
Два часа прошло, а Сияр не прилетел. Собственно, это могло ничего не зна-чить. Так и раньше было. Поэтому оба возвращались к дому Евдокии. У плетня возилась та бабка, что накормила их блинами в первый раз. В их мире в этом доме живёт Лукерья. Она их увидала и помахала рукой.
Лён вдруг замедлил шаг.
— Подожди-ка, подожди. — забормотал он. — Ну-ка, закрой левый глаз рукой.
— Лир-от! — воскликнул он.
И они схватились за руки, не отпуская ладоней с глаз.
Краски быстро исчезали. Исчезали звуки. Исчезло небо. Исчезло солнце. Жа-ра вдруг прекратилась.
Из земли, заросшей, как паршой, седой измызганной травою, торчали полу-истлевшие полуразваленные- полусожжённые дома. Вместо высоких тополей — согнутые, больные раскоряки. Вместо леса вдалеке чернело болото.
Возле домов слонялись тени. Тень вместо бабки, что их поила молоком. Ма-ленькая тень шевелилась на проваленном крыльце дома Пелагеи. Ещё одна бро-дила по двору. По серому пеплу проскользнула тень собаки. Ещё несколько теней рылись у почерневших палок, изображавших из себя забор. Но посреди всего этого кошмара стоял, как прежде, дом бабки Евдокии. В нём ничего не изме-нилось.
Ребята подошли к забору, не отнимая рук от глаз. Дотронулись ладонями одновременно. Нет и следа летнего тепла. Жерди холодны и сыры, словно осенью.
Тогда они отняли от глаз ладони. Жара упала сразу и стала припекать. Всё за-зеленело. Бабка опять помахала им рукой. Борзилко обрадовался и бросился к зна-комым. Их увидала маленькая Пелагея и вскочила с места.
— Бежим отсюда! — в страхе воскликнула Наташа. Они торопливо прыгнули в окно и поставили обратно раму.
Время! Сколько они пробыли там?
— Лёня, это пересечённая зона? — стуча зубами от отвращения, спросила де-вушка.
Он призадумался. Похоже это на Сидмур? А много он видал пересечённых зон? А ведь эта отвратительнее даже Верошпиронской башни. Там хоть небо бы-ло.
— Не знаю. — признался Лён. — Кто и зачем навёл иллюзию в том пространст-ве? Зачем имитированы сороковые годы? Сдается мне, что над нами опять шалит Лембистор.
Он закрыл глаз рукой и прошептал магическое слово. Ничего не изменилось. Их Блошки, где жили дядя Саня, Зоя, где производились съёмки фильма, были реальны. Хоть это утешительно.
Придя домой, они сверили часы с настенными. Отсутствовали чуть больше двух часов. То есть, время реально не изменилось.
— А где Катька? — вдруг всполошилась Наташа.
Порубанные лопухи увядали под июньским солнцем. Девчонки не было ни у бани, ни на терассе. Ни в доме. Её не было на огородах. Не было на чердаке.
— Да, кажется, играла в пиратов. — вспомнил дядя Саня, оставив свою ножовку на секунду. — Нет, в разбойников! А разница есть?
— Или в индейцев. — предположил он через минуту. — Зой, где Катька?!
— Ищет клад! — отозвалась та из дома, колдуя над плитой.
На чердаке обнаружилось послание. Лист фанеры был расписан пляшущими человечками при помощи угля. Понималось это, очевидно, так: некая девица с тонкими ногами и руками, зато с большой причёской, взяла большой совок. Она перешагнула через домик и двинулась вдоль по дороге, оставляя стрелки. Потом свернула в заросли цветов. Потом прошла между двух морковей с боковыми вет-ками. Это понималось как деревья. Деревья стояли на пути, ведущем к пирамиде Хеопса. Там девочка себя запечатлела вместе со своей причёской и совком.
— Это не пирамида! Это Бермудский Треугольник! — воскликнули следопыты.
Вчера тут пропала актриса Пономаренко. Теперь Семёнов, Зоя, Наташа и Лёнька бегали по лесу и звали кладоискательницу Катерину.
— Если за час не сыщем, я иду и всё рассказываю Антонине! — в панике гово-рила Зоя. Но Семёнов, как всегда, надеялся на лучшее.
Лёнька с Наташей оторвались от взрослых, чтобы расширить поиски. А, глав-ное, чтобы не слышать причитаний Зои. Платонову и без того трясло от страха. Мало на сегодня приключений! Она боялась, что Катьку растерзали картуши. Па-ру раз им попадались ямы.
— А вдруг она забрела в болото?!
Лёнька не отвечал, он продолжал кричать.
Он стоял на горочке и смотрел на двоих людей своим разумным и нахальным взглядом. Карие глазки с тёмно-жёлтыми белками, серенькое личико с коротким носом. И длинная буро-коричневая шерсть.
— Люди. — насмешливо сказал он. — Опять пришли.
Лён внимательно огляделся. Больше никого не видно.
— Где ребёнок? — спросил он.
Картуш засмеялся. Он неторопливо сошёл с бугра и обошёл людей стороной.
— Отвечай. — приказал Лён, чувствуя, как подступает к горлу страх и злость. Ну, твари, если с Катькой что случилось, ни один не выживет!
Он вынул иголку, привычно ощущая, как она подпитывает его силой.
— Смешные люди. — скалясь со смеху, ответил картуш. — Они не знают. Им не уйти.
— Ответ неверный.
Лён тряхнул иголкой и в его руке с грозным гулом вырос лёгкий длинный меч. Картуш перестал смеяться. Он внимательно посмотрел на сталь.
Лён играючи срубил берёзу.
— Говори, как называется тот мир, откуда ты пришёл.
— Не знаю. — ответил зверь, не сводя глаз с кончика меча.
— Последний раз спрошу: где девочка?
— У ведьмы.
— Где это?
— Не здесь.
— Веди туда нас.
Картуш начал обходить их. Лён поворачивался следом, не опуская меч.
— Нас окружили. — сказала Наташа.
Вокруг стояли ещё четыре твари. Первый картуш засмеялся.
— Лёня! Наташа! — послышалось издалека.
Звери оскалились и засмеялись:
— Глупые люди. Сказали, что нельзя.
— Что нельзя?
— Сюда нельзя. Ведьма говорила. Мы не виноваты. Сами забрались.