Тут и тепло, и уют,
Тут и харчи, и нету вошей,
Тут в самолётном кружке
Мы мастерим аэроплан!
Тут и обувку дают,
И коллектив — тьфу-тьфу! — хороший.
Короче, меняй свой план!
(Саня и Ромашка)
Ух ты, сумка мировая!
Эй, махнёмся на мою?
— Не-е. — От сердца отрываю!
Не продашь? — Не продаю!
— Сколько писем! Полагаю,
Все любовные они?
«Милый друг мой, дорогая
Моя Машенька…» — Верни!
— Что ещё за Николай?
Не соперник ли? — Отдай!
— Ой-ёй-ёй, какие страсти!
— Эй, ребят, кончай бузу!
Не хватало вместо «здрасте»
Вам фингалов на глазу.
— Эти письма, что когда-то
Не дошли до адресата —
Мой единственный архангельский багаж.
Я читать по ним учился,
Был немым и излечился,
Я их знаю наизусть, как «Отче Наш».
— То-то, я чувствую, ты сумку не продашь!
— Что за шум, а драки нету?
Кто тут новенький? — Вот этот!
— Ну и как он? — Парень — во!
Не лезь, побьёт!
Только что чуть не подрался
И уже сбегать собрался!
— Как сбегать? И даже чаю не попьёт?!
— Ну это ж надо, а на вид — не идиот!
Не церковно-приходская,
Не какой-нибудь приют,
Здесь шестая городская,
Где грядущее куют!
По методе перспективной
Учат здесь факультативно.
Парле ву франсэ, не хочешь — не парле!
Мы вообще, промежду прочим,
Тут что хочем — то и мочим,
Тут права у нас даны любой сопле.
Жалко, девчонки все живут в другом крыле.
Здесь на ужин тётя Глаша
Варит ячневую кашу.
Харч отменный, а не хватит — поделюсь!
Слышь, Григорьев, не ломайся —
Оставайся, оставайся,
Оставайся, оставайся,
Оставайся, оставайся,
Оставайся, оставайся!
— Остаюсь!!!
[Квартира Татариновых]
(Нина Капитоновна)
Поди, Катюша, погуляй.
Эй-эй, оденься потеплей!
Давай, давай, давай, давай
Скорей, скорей, скорей, скорей.
(Мария Васильевна и Кораблев)
Мой верный друг, не нужно слов, они лишь сердце зря тревожат,
Мы не опишем наших чувств, передоверив их словам.
Я знаю всё, что мне сказать хотите Вы, и Вам ведь тоже
Наверняка известно то, что я отвечу Вам.
Вы скажете, безумство — девять лет,
И шесть из них вестей о муже нет,
И я уже почти вдова.
Но в ожиданьи вести роковой
Не вправе я считать себя вдовой,
Пока моя любовь жива.
(Нина Капитоновна)
Я только кое-что спрошу:
Вы как — чайку или поесть?
Ты предложила б хоть, Машунь,
Ивану Палычу присесть.
(М. В.) — Мама!
(Н. К.) — А? Всё, ухожу!
— За девять лет забыли все об экспедиции пропавшей,
Но я не верю, что погиб «Святой Марии» капитан.
Я буду ждать, и, может, смерть уйдет, не солоно хлебавши.
Я буду ждать, я буду ждать наперекор годам.
(Мария Васильевна и Кораблев дуэтом)
В душе моей холодный снежный ком,
Но/И греюсь я последним угольком,
Хоть тлеет он едва-едва.
Бессильно изменить теченье лет
И мой/Ваш немой вопрос, и Ваш/мой ответ,
Пока моя/моя любовь жива.
Бессильно изменить теченье лет
И Ваш/мой немой вопрос, и мой/Ваш ответ,
Пока моя/моя любовь жива.
(звонок в прихожей)
(Нина Капитоновна) — Николай Антоныч!
[Тётя Глаша и Саня]
— Григорьев, поди сюда. Где живет директор школы, знаешь?
— Не, тётя Глаш.
— Щас напишу. Он, уходя, оставил свой лактометр. Снесёшь ему.
— Чевометр?
— Лактометр, прибор такой.
— Какой прибор?
— Прибор для измерения процента жира в молоке.
— Процента жира? А в снегу?
— Чего в снегу?
— Ну, сколько жира в нем намерить можно?
— Жир? В снегу?
— Ну да, ведь снег же белый, как и молоко.
— Ой, не могу!
Помрёшь с тобой, Григорьев.
Не ученик, а горе.
Беги уже, да не разбей.
— Бегу… Бегу!