***
Разводить костры в парках Кермаша - обычное дело. Никто из стражи не прибежит, чтобы штрафовать тебя. Только не в этом парке. Ульва выросла среди этих больных, изогнутых стволов деревьев, запаха смрада и черного неба, лишенного из-за городских огней звезд. Её юность прошла именно здесь, а детство сгорело в самом большом костре, который этот мир называл Танаквиси. Когда-то этот мертвый город был домом, родиной, жизнью и верой, но у каждого дома есть свои странности. У Танаквиси их было слишком много. Только сейчас, сидя на старой деревянной лавочке и наблюдая за языками пламени ничего внутри неё не отзывалось ни гневом, ни скорбью. Дом сгорел, но пепел семьи всегда был с ней, хорошо спрятанный в подвеске. - Должно быть я слишком долго среди серых, - едва слышно произнесла карательница. Но она знала, что время здесь ни причем. Сивис всего на пару лет раньше неё вступил в орден, но до сих пор был наполнен чувствами, как и всякий человек. Ульва поморщилась, вспоминая странные перепады настроения друга. По её мнению он давно должен был отказаться от идеи носить чужое имя. Мертвые должны быть мертвы, а не сидеть на шеи своих живых друзей. Ей ли не знать, как порой живучи мертвецы. Зашуршал под чужими подошвами гравий, и она привстала, встречая гостей. То, что это будут её знакомые она не сомневалась. В Тенистом парке сложно встретить кого-то случайно, а чтобы найти кого-то нужно точно знать дорогу. Но она ошиблась. Из-за поворота вышла высокая фигура человека с серой кожей. Ульва сама была рослой, но незнакомец все равно оказался выше на полголовы. Холодный взгляд синих глаз лишь напомнил карательнице истории с родины Сивиса, где народы верили, что у смерти синие глаза. - Ты пахнешь гарью, - прошипел незнакомец, оставаясь в тени зарослей так, что свет от костра его практически не касался. - Но ты не из Драшей. - Без понятия кто эти...милые люди, - едва улыбнувшись, ответила Ульва. Мгновение серокожий всматривался в лицо торговки, словно выискивая что-то знакомое, но за застывшей полуулыбкой трудно было увидеть хоть что-то знакомое ему. - Ты помнишь меня? Прищурившись, карательница разглядела знакомые черты, которые надеялась больше не увидеть в этой жизни. - В мире не так много полукровок, как ты иногда думаешь. Мне довелось повидать много городов. Мужчина полностью вышел из тени, подставляя себя свету костра. Он скинул с плеч иссиня-черную накидку, а вместе с ней и ту часть магии, что окутывала его тенью, скрывая следы и запах. Йозар редко носил мантии подолгу, но этот день был переполнен преследованием и побегами так плотно, что сняв с себя магию его затошнило от навалившихся чувств. Стук собственного сердца бил по вискам, отстукивая в глазах черными пятнами. Слишком большая нагрузка даже для него. - Подарок Ллхаса или Теней? - присев на лавочку, спросила она. - Эта ящерица скорее начнет кормить попрошаек, чем сделает мне подарок, - он слегка пошатнулся и резкий порыв ветра окинул его костёрным дымом. Ульва с сожалением смотрела на зашедшего кашлем Йозара. Тот даже не отошел в сторону, продолжая дышать дымом и кашлять, пока ветер вновь не изменил направление. - До тебя я встретил здесь ещё двоих из ордена, не слишком ли много торговцев для Кермаша? - Дела моего ордена не касаются Теней, - она скучающе смотрела на языки пламени. - Сегодня моя последняя ночь здесь, как и их, я думаю. Йозар осторожно присел на другой край скамьи. - Зайдешь к нам перед уходом? - Нет, - она прикрыла глаза, сцепив руки на коленях. - Одного визита было достаточно. - То есть ты даже не собиралась со мной встретиться? Пальцы сплелись в замок. - Разве не ты в прошлый раз назвал меня танаквисийской шлюхой и предложил устроить самосожжение? - А ты всегда слушаешь, что тебе кричат взбалмошные подростки? - опустив взгляд с лица, он заметил как побелели её пальцы. - Ты ведь не... - Да, я теперь Каратель, - она резко разжала руки и повернулась к Йозару. - А теперь убирайся, пока я не придушила тебя. Для Йозара магия Душителей была не больше чем мелким неудобством. Во всей его природе была способность обвивать и душить, а противиться внушению ему помогали сотни амулетов, некоторые из которых были вшиты в кожу. Но в этот момент Йозару показалось, что никакой амулет не поможет ему дышать. В медных, пылающих костром глазах не было ярости. В голосе не было металла, какой всегда звенел в её гневе и который так пугал его в детстве. Резкая фраза словно повисла в воздухе, а вся ненависть, какую пытались вложить в неё казалась фальшивой, словно вставленной из давно забытой истории. Он привстал, желая подойти ближе, но не посмел. Не сейчас. - Вот почему я не узнал тебя. От тебя пахнет гарью, а не...- он резко замолчал, не зная, как правильнее описать свои воспоминания. - Ульва, просто скажи, что произошло? - Произошло смирение. Он успел сделать лишь один шаг, как вновь захрустел гравий под чужими подошвами и в свете костра появились ещё две фигуры. - А компания растет, да? - хмыкнул Сивис, потирая плечи и приближаясь к огню. - Песня явно не про тебя, так что даже знать не хочу кто ты такой и почему ошиваешься здесь с моей напарницей. Ульва настороженно осмотрела избитого Мьона и свой платок, в который он так тщательно закутался, скрывая старые шрамы. - Рада, что ты все-таки жив. - По тебе не скажешь, - криво улыбнувшись, маг снял с себя платок и аккуратно свернув протянул женщине. - Я надеюсь, что мы скоро закончим? У меня был очень длинный день. Ульва едва заметно улыбнулась. Вид окровавленного платка мало кого обрадует, но все её внимание оказалось приковано к усеянному шрамами телу мага. Она так пристально смотрела на него, что Мьон неловко кашлянул, привлекая внимание к себе, а не своим ранам. - Это уже старые, ещё из дома. Она вновь улыбнулась, но мысли её были уже далеко. Если бы вместо полосатых следов от кнута были ожоги, Ульва бы точно кого-нибудь придушила. Слишком уж часто сегодня тревожили пепелище её мертвого дома. - Ты змееныш Ллхаса, он просил что-то передать? - спросил Сивис, присаживаясь рядом с карательницей. Для вальяжности он ещё и ноги как следует расставил, оставляя для серокожего совсем немного личного пространства. - Да, - морщась, ответил Йозар. - Просил передать тебе следить за языком. Сивис глухо хохотнул. - А что на счет твоего, он как Ллхасов тоненький и раздвоенный? Йозар немного помолчал, злобно осматривая всех присутствующих. Мьон, что упрямо умалчивал о их недавней встрече собирал мелкий хворост и горючий мусор, а Ульва никак не изменилась внешне. Продолжала отстранено смотреть в пламя, перебирая пальцами ткань платка. - Тебе лучше знать, какой у Ллхаса язык. На мгновение повисла полная тишина, но сдавленный смешок с другого конца их обустроенной полянки разрушил всю неловкость. Смех всех троих карателей прорвался как некогда прорвалась ваторская дамба, смывая собой целый квартал.