– Есть сынок, есть, не волнуйся.
– Сколько?
– Тысяча есть, но этого вполне достаточно, не беспокойся. Ты же знаешь, мне много не надо.
– А пожрать?
– Хлеб есть, колбаса есть, и потом я отличный гороховый суп сварил. Мне его на несколько дней хватит.
– Гороховый суп?! Слушай, а я все голову ломаю, чем так воняет, а ты, оказывается, гороховый суп сварил. Когда ты его сварил?
– Позавчера.
– Вылей его, а то соседи на тебя опять жаловаться будут. Помнишь, как ты креветок наварил? Я тогда классе в третьем, кажется, был, – Игорь улыбнулся, вспомнив, как отец приготовил испорченных креветок, желая порадовать его с мамой настоящим дефицитным деликатесом.
– Помню. Еще Семенов, царствие ему небесное, жив был. Ох, как тогда его жена шумела. – Сергей Юрьевич тоже засмеялся и потом неожиданно захныкал. Лицо его поникло, и вид стал совсем жалким и даже убогим. Серая рубашка, некогда бордовая вязаная жилетка, грязный галстук и черные засаленные брюки, из-под которых торчали старые тапки, вызвали в Игоре отвращение. Он некоторое время смотрел на всхлипывающего худого отца и, не выдержав, отвернулся и «уткнулся» в окно, за которым продолжал падать мокрый снег.
– Хватит ныть. Что ты как баба все ревешь? Вот, на, возьми пять тысяч и вылей свой суп в унитаз, – Игорь протянул деньги отцу. – Приберись в квартире и купи себе рубашку что ли. Нельзя же всегда ходить в таком вонючем рванье. Ты скоро как бомж станешь, если надо, денег я тебе добавлю. И вот еще что, завтра я не приду, у меня своих дел полно.
– Да, сынок, понимаю.
– Посмотри, какая мерзость на улице, почти зима. – Игорь отступил от окна и не поворачиваясь продолжил. – Пап, я скоро уеду из Города.
– Как уедешь? – Сергей Юрьевич замер и слезы вновь наполнили его глаза. – Надолго?
– Навсегда, папа, навсегда. – Игорь присел за стол напротив отца и посмотрел на него. Он будто физически почувствовал боль родителя, услышавшего неожиданную новость. Ему хотелось утешить его, но ничего не приходило на ум. – Пап, я уже никогда сюда не вернусь, не могу. У меня нет сил терпеть эту серость. Еще немного и я свихнусь здесь.
– Игорь, сынок, ты что такое говоришь? – нервничал Сергей Юрьевич. – Разве можно такие вещи говорить? Ты же провел здесь лучшие дни: родился, вырос.
– Лучшие дни? Ты о чем, пап? – Игорь усмехнулся и задумался, вспомнив недавний сон. – Знаешь, мне тут как-то сон приснился, вообще мрак. Я сижу дома один и слышу, как кто-то стучится в дверь. Стук такой назойливый и монотонный. Я посмотрел в глазок и никого не увидел. Странное чувство охватывает меня, что-то вроде страха. Я подхожу и открываю дверь. За ней стоят одинаково одетые кривоногие карлики. Представляешь, все на одно лицо, как клонированные. Они мгновенно врываются ко мне и бегут через комнату на кухню, а там выпрыгивают в открытое окно. Я понимаю, что они погибают, падая вниз, и пытаюсь поймать и спасти хотя бы одного из них, но мне это не удается. Они как безумные мчатся и смеются таким противным детским смехом. Обегают меня слева, справа и вот уже, казалось бы, я схватил одного, но он буквально выскальзывает из рук. Я бросаюсь на кухню и высовываюсь в распахнутое окно, чтобы посмотреть на их разбившиеся тела. Меня пугает мысль о том, что их внизу должно быть уже несколько сотен, а под окном никого нет, понимаешь, совсем никого, ни единого карлика…
– Игорек, что с тобой происходит? – взволнованно спросил отец.
– Не знаю. Меня на прошлой неделе так перекосило, что я одного человека чуть не прибил, – Игорь закурил сигарету. – Вот такие дела, папа. А ты говоришь, дни. Я так в психушку нахрен загремлю.
– Игорек, какого человека? Ты что? Какая психушка? – тревожился Сергей Юрьевич, слушая сына.
– Ладно, не парься. Жив он, здоров. Не повторится больше, обещаю.
– Ну, слава Богу. – Подбородок Сергея Юрьевича задрожал и он обхватил голову руками, – Ты поезжай, конечно. Ты может и прав. Ты молодой, что тебе здесь делать, одни вон алкаши кругом. Обо мне не думай. Обо мне не надо думать, я как-нибудь тут сам проживу. У меня отличная пенсия и, посмотри, у меня все есть: телевизор новый ты мне купил, холодильник еще работает. Что мне еще надо? У других и этого нет. Живу я очень экономно, без этого теперь никак нельзя. Ты же сможешь приезжать ко мне иногда? Правда?
– Наверное, смогу.
– Вот и хорошо, а мне больше ничего и не надо, сынок. Можешь ко мне совсем редко приезжать, я не обижусь. Только вот будет возможность – и приезжай, я всегда рад буду. Ты только не забывай меня, – Сергей Юрьевич дрожащими руками налил себе немного водки и, всхлипывая, опустошил стакан, – и прости, прости меня за все, сынок. За то, что я…